Дед, бабайка и чумовой парик

Шеол

– Здрас-сьте, – я осторожно заступила за линию порога оглядываясь. – Бумага нужна…

Длинные шкафы с книгами стояли боками входу и были такие длинные, что в сумраке помещения и не видно было, где они кончались. Слева большая кафедра возвышалась, да настолько, что я даже рассмотреть не могла, кто за ней сидит.

– Поди возьми, в столе, в нижнем ящике, – послышался старческий голос, – эй, старый хрыч, помоги девчушке!

Судя по звукам, за кафедрой кто-то кого-то пнул, и тут же на пол вы катился дедуля с лысиной на затылке.

Я уж испугалась, что это диверсия была, и в замок все-таки Эписташка проник, однако это не он был.

Тот другой дедуля был в халате с ромашками и больших круглых очках.

Он потирая поясницу и бурча что-то неразборчивое под нос, сначала в карманах копался в поисках ключей, а потом принялся ящик отпирать, но забыл, в какую сторону крутить нужно. Из ящика пахнуло пылью, и она столбом вырвалась наружу, заставив деда как следует закашляться.

– Да черт бы побрал эту работу, – принялся с чувством и старание про кликать он, выгружая огромные кипы бумаги.

Ой, да я столько и не донесу же…

– Стой-стой-стой, харе ворчать, старый хрыч, – из-за кафедры высунулась такая же миниатюрная бабулька с пучком на голове и приложила палец к губам. – Прислушайся.

Из коридора доносились размеренные отчетливые шаги. Дед с бабуськой прислушались, нехорошо как-то пререглянулись и хором скомандовали мне закрыть дверь.

Я спорить не стала – потянула на себя ручку, от греха подальше, даже не выясняя в чем тут дело. Ну в чем может быть дело? В замке наместника Сатаны-то…

Наверняка гадость какая-то по коридору…

Дверь настырно скрипнула и не поддалась.

– Что-то не получается… – тихо пробормотала я.

– Сильней старайся, если хочешь в живых остаться! – всплеснула руками бабка. – Да как же, такая молодая… в расцвете лет…

– Да поздно уж, – дед только убито махнул рукой.

Я даже понять не успела, почему меня хоронить собрались, как в коридоре появился Рей. Эпично так появился. У него одежда другая была, вся черная совсем, но ему шло. Я замерла, как вкопанная, пока он мимо проходил. Даже головы не повернул, только скользнул по мне острым, как сотня ножей, взглядом.

– Он ее не съел… и даже не убил… – бабуська так удивилась, что у нее чуть в буквальном смысле глаза на лоб не полезли.

– Молчи старая, некогда ему, а вот сейчас как вернется и всем нам надоет по первое число! – вспылил дедушка.

– Да ладно вам, он же… он не… – я подавилась собственными словами и маялась окончательно.

Из глубины библиотеки послышался глубокий такой, почти замогильный мужской голос:

– А я сам видел, как он своим жертвам глаза вырывал. И мозги. Прямо из черепа. Но это нормально для шестьдесят пятого. Он хороший слуга придраться не к чему.

Я в это время заглянуть за дверь библиотеки пыталась, чтоб проследить дальнейший путь призрака, но голос меня буквально из-за двери выдернул, чуть ли прям не за шиворот, и вернул на место.

–

Простите, это самое… – еле выдавила я и уставилась во тьму между стеллажами.

Есть смысл надеяться, что это просто здешний специфический обычай пугать новеньких. Нет, Рей, конечно, предупреждал о чем-то подобном в своем прошлом. Предупреждал же ведь? Но в подробности предпочел не вдаваться. В отличие от местных жителей.

Я медленно выдохнула. Если собираюсь спросить, надо просто непременно учесть, что о достоверной информации мечтать вот совсем не приходится. Но ведь сам-то призрак, чертов партизан, ни за что не расскажет.

– Вы о чем, вообще?

– Такое ощущение, что ты и слыхом не слыхивала, – нечисть явилась из тени старинных библиотечных стеллажей.

Представляла она собой мужчину, не сказать, чтоб высокого, но статного и не слишком ужасающего на вид. Хотя, последние происшествия порото-таки бесчеловечно вынуждают не доверять внешности. Но тут ползамка таких. Плохая идея – теперь от каждого шарахаться.

Дядька обошел меня кругом и встал сбоку.

– Не очень… слыхивала, – честно призналась я, делая медленный шаг в сторону, чтобы преодолеть критическую близость с нечистью.

– Ума не приложу, как так можно. Это ж живая легенда. Столь совершенная жестокость… На его руках столько крови, что иной император позавидовать может. Им все здесь восхищаться и все одинаково боятся. Боятся, как бы он им не народом кишки не выпустил. А видела бы ты, как он это умеет. «Железную кошку» вгоняет в брюхо и проворачивает, а кишки на нее, словно новогодняя гирлянда, наматываются… Шестьдесят пятый разве только шестьдесят шестому уступает, да и то, только потому, что тот рожден для разрушения.

Мне стало даже немного плохо от услышанного.

– К слову сказать, они друг друга на дух не переносят, – вставил свое слово дедуля, – а шестьдесят шестой тоже на днях в замок возвращается… А-ай, быть беде, не иначе!

– Бойне быть! – с энтузиазмом подхватила бабулька.

– Изверги, не иначе.

– Ох, – тихо вздохнула, предчувствуя, что сейчас мне вот уж точно остальных подробностей не избежать.

– Все выслушала обо мне? Вон отсюда, нечего уши греть, – в библиотеке неожиданно явился призрак, серьезный, как никогда, и злой.

По спине к пояснице прошлась дрожь, отчего-то жаркая.

Он шлепнул меня чуть ли не по заднице и дальше, уже совершенно, не обращая внимания, принялся деловым тоном расспрашивать бабуську о каких-то документах. Та притворилась, что предшествующего розговора и не было вовсе.

Я, продолжая прижимать стопку бумаги к груди, выскользнула за дверь. Влетит мне, наверное, здорово, когда у него свободная минутка будет. А так, на публике, он не стал…

***

– Ну и денек сегодня был, – убито выпалила Лира, падая ничком на кровать. – Сроду столько не писала. Моя рука меня ненавидит. Совсем.