Дедские игры в двух измерениях

Перемолотов Владимир Васильевич

– Думаешь, будут критиковать? – оживился Сергей.

– Обязательно. Мы же- новое, а старому просто вменяется в обязанность обгадить то новое, до чего может дотянуться. А что вы хотите- конкуренция.

Он кивнул на стенку школы, на которой кто-то написал «Ленка – дура!» Имя читалось с трудом, ибо было перечёркнуто несколько раз, а рядом новая надпись «Васька дебил!!!». Школьникам явно не было ходу в средства массовой информации. Даже в «Пионерскую правду».

Это был аргумент. Если последует

команда, то критики нас порвут. Защитить нас сможет только Комсомол и идеологическим верная расшифровка. Сергей задумался, а Никита тем временем достал блокнот, что везде таскал с собой, и карандаш.

– Ну тогда давайте по буквам. Р?

Я успел первым. Говорил, что просилось на язык.

– Революционная...

Никита записал, но поставил рядом знак вопроса.

– «Революционная» это не слишком верноподданно? – усомнился он. Я пожал плечами.

– Ты хотел варианты - вот они самые и есть. В городе, что есть адрес «Площадь Революции» и даже такое же метро – это нормально.

– Хорошо.

Он другим концом карандаша, на котором имелся ластик, ликвидировал вопросительный знак.

– Другие варианты есть?

– Ритмический, российский...

Последнее слово он и записывать не стал.

– Сразу нет. Тут нет российского. Тут пока все советское.

Возражать я не стал. Друг был во всем статьям прав.

– Хорошо. Тогда рот.

Поэт удивился и снова ничего не записал.

– Рот? Это еще причем?

– А что,- сказал Сергей. – Ртом поют...

Пришлось объяснять сразу всем.

– Я не об этом. «Рот» в смысле «красный». Ну как немцы говорят, помните? Ну «Ротфронт»?

Это слово Никита негодующе качнув головой, отверг. Записывать он его не стал, а только сказал презрительно:

– Полиглот! Это все-таки музыка, а не шоколадная фабрика. Дальше давайте.

– Так вот сразу ничего больше… Разве что «русский».

– И родной! – добавил Сергей.

– Ну ладно.

Никита записал слова в блокнот и требовательно посмотрел на нас. Я молчал. В голове крутились десятки слов, но как назло ничего подходящего не находилось.

– Источник иссяк? Тогда давайте на Э.

– Энергичный, электрический, эластичный… - выдал Сергей.

– Эклектический, – добавил я.
– И эстонский.

Друзья засмеялись.

– Нет. Только не это. Это будет слишком медленно.

– П?

– Проза и песня.

– Поступь.

– Это-то тут причём?
– Вскинул брови Никита.

– К его «лунной походке», - я кивнул на друга.
– Одно к одному. Да и придется ему как-то топтаться под свой рэп. На месте-то не устоишь...

Сергей укоризненно глянул на меня, но Никита слово все-таки записал и положил этот лист перед нами.

– Ну вот теперь нужно комбинировать.

Мы

смотрели на записанные слова и ничего путного не видели. Не собирались они в какой-нибудь приемлемый вид, но как бы так ни было, а какое-то решение нужно было принимать и срочно. До концерта оставалось всего-ничего, а вопрос о том что это мы там исполним обязательно возникнет, так что нужно было решать, хотя бы и приблизительно.

Мы молчали и каждый из нас гонял в голове этот десяток слов, словно костяшки в пятнашках. В одну сторону, в другую, туда, сюда, обратно...

– Как кубик Рубика крутим, - в полголоса пробормотал Сергей.

– Как что?

– Кубик Рубика, - повторил Сергей. Я не понял его и переспросил.

– А что это такое?

Он пошевелил губами, проговаривая сызнова эти слова и посмотрел на меня с тем же удивлением, что и я смотрел на него.

– Не знаю. Откуда-то вылезло...

Он повернулся к Никите.

– А ты не знаешь?

Тот помотал головой, увеченной перетасовыванием слов.

– Похоже это что-то из Будущего, - обрадованно предположил Сергей.
– Что-то такое, что внутри нас от дедов осталось!

Разговориться дальше на эту тему не получилось. Никита остановил.

– Ну, кто какие вариант видит?

– На язык просится «Революционная энергическая песня», но я и сам чувствую, что это чересчур, - сказал я.
– И неплохо смотрелось бы «Ритмически эстетизированная проза».

– «Эстетизированная» - недовольно пробормотал Никита. – Откуда ты только такие слова берешь, эстет...

– Да ладно... Ну, а тебе самому что больше глянется?

Никита не успел ответить. Сергей опередил его.

– На правах родоначальника принимаю решение. Я ведь родоначальник?

Он вопросительно посмотрел на нас. Мы только плечами пожали. Хочешь быть героем? Будь! От нас не убудет.

– Родоначальник, родоначальник. Что выбираешь?

Он сложил листок вдвое, потом еще пополам и засунул его в карман.

– Ритмическая энергичная проза.

Вообще-то он был прав. Ничего лучше из этих словах собрать было невозможно.

– Тогда готовься, родоначальник. Сам будешь всем объяснять, как у тебя все вышло.

Сергей молча кивнул, а Мироздание просто промолчало.

Глава 6

10.

Мы посидели еще минут десять, но озарений не случилось. Мы молчали, а воодушевленный Сергей бормотал свою песню про Щорса, время от времени начиная пританцовывать. Над нами летали птицы, плыли облака, а мы с Никитой смотрели как рождается на этот свет новый музыкальный жанр не решаясь вмешиваться в авторскую творческую кухню. В какой-то момент Сергей остановился, и повернувшись на каблуках, предложил: