Дефект всемогущества
Шрифт:
Все события и персонажи вымышлены, названия населённых пунктов и торговые марки, а также названия лекарственных средств, встречающиеся на страницах повести, придуманы автором, совпадения случайны
ПРОЛОГ
Георгий, 2020 год
Всегда находится кто-то, кто за тобой наблюдает. Всегда. Даже если кажется, что дом твой находится на краю света, а жизнь скучна, пресна и неприметна. Все в этом мире так или иначе однажды становятся объектами чьего-то
В детстве об этом не знаешь и не задумываешься, в юности не обращаешь внимания, а в старости даже и рад, когда тобой вдруг снова заинтересуются. На работе, как правило, привыкаешь к коллективу, знаешь, кто и что может про тебя сказать, шепнуть, сболтнуть, смотришь на это сквозь пальцы и призму какой-то особой рабочей мудрости: мол, сплетничают все и обо всех. Да и сам мало-помалу втягиваешься, выбираешь себе «жертву» для обсуждения и не считаешь это чем-то зазорным.
Но бывают такие наблюдатели, о существовании которых даже не подозреваешь, а они, оказывается, всё время рядом, шпионят, высматривают, вынюхивают и получают личное удовольствие от погружения в чужую биографию.
В моей жизни таким шпионом оказался сосед по даче. Мы не раз проезжали мимо его дома на велосипедах и частенько собирали грибы в перелеске у его забора. В доме этом по вечерам горел свет, из печной трубы в пасмурную и холодную погоду валил дым. На участке был разбит небольшой неаккуратный огородик, и в нём копошился старик, не удостаивавшийся нашего внимания. Он всегда был для нас стариком, сколько бы лет ему ни было, потому что в детстве всегда так: кто старше тебя – тот и старик. А когда повзрослели, он и впрямь состарился.
Звали его тоже как-то по-стариковски и очень по-деревенски. То ли Фрол, то ли Никифор. Он приходил в автолавку – два раза в неделю в Заберезье приезжала машина с продуктами. Мы, ребятня, знали его в лицо, здоровались – каждый в меру понимания вежливости, иногда помогали донести тяжёлые сумки. Я никогда не думал, что помогаю соглядатаю. Я вообще, если честно, ничего о нём не думал. Вспомните себя в подростковом возрасте. Было ли вам дело до каких-то там случайных старших? Иной раз и до близких-то не было! Чьи-то лица видишь чаще, потому и откладываются в памяти. Кто-то, как баба Нюра, угощает яблоками или зовёт на пироги всякий раз, как испечёт. Грех не запомнить! Ей за это грядку прополешь или воды натаскаешь – всё просто, по-деревенски. Мужиков-рыболовов наперечёт назовёшь, особенно тех, у кого своя лодка и кто не отказывается взять с собой на утренний клёв или – предел мальчишеских мечтаний – даёт своё плавсредство прокатиться без взрослых! А остальных и не выучишь никогда!
Этот Фрол или Никифор в число наших мальчишеских приятелей ни по каким соображениям не входил. Дед и дед, ничем не примечательный. Мнение моё о нём изменилось после его смерти. Причём не в лучшую сторону.
Похороны состоялись без меня. Я и знать не знал, что он помер, а если б узнал, нарочно срываться из города в Заберезье не стал бы. В деревню я приехал, как обычно, в середине апреля – открывать дачный сезон, готовить дом к лету: прогревать, снимать двойные рамы, мыть окна, выметать остатки крысиного яда и мышиного помёта.
Мне на днях исполнилось 28 лет, и на выходных по этому поводу планировались шашлыки с друзьями на загородном участке.
Едва я успел растопить печь после
– Привет, Жор, – коробку в руках держит, мнётся, что-то поздравительное, наверное, хотел сказать, да не знал, как начать. Но лицо мрачное, словно разговор должен быть неприятный. – Как ты тут?
Раньше мы с ним задушевных бесед не вели. Я не торопил, пусть сам начнёт разговор, хотя, конечно, интересно, что он принёс. С чего я взял, что коробка для меня? Может, коробка сама по себе, а мрачное лицо само по себе…
Правый какое-то время ещё поболтал со мной о том о сём. Наконец поставил коробку возле печки. На растопку хлам какой-то, что ли?
– Ты, Жор, почитай. Тебе, наверное, интересно будет…
Посмотрел на меня затравленно, отчего стало понятно: всей деревне уже было «интересно», теперь и мой черёд настал.
– Схоронили соседа… Помнишь, у леса дом? – уже в дверях Правый стал более разговорчивым. – После него осталось. Почитай, в общем…
Я подкинул полено в печь, поворошил кочергой горящие головешки – словно нарочно оттягивал миг знакомства с содержимым коробки. Жаль, не спросил: это мне навсегда или только ознакомиться?
Тянуть дальше не было смысла. Ясно, что малознакомый дед не наследство мне оставил. Наследство в коробках не приносят, о нём официально извещают.
Поначалу мне и правда показалось, что содержимым можно печь растапливать. Тетрадки, блокноты, записки-бумажки, чеки полувыцветшие, планы участков. Зачем мне это? Но староста наверняка ознакомился подробно, и ещё бог знает сколько народу в коробку любопытный нос сунуло, так что неспроста именно мне этот хлам в итоге достался.
Я наугад выбрал тетрадь, перелистал. Довольно часто на страницах мелькали имена: Иван, Светлана, Евгений, Галина. И моё собственное – Георгий. Я стал вчитываться вдумчиво, просмотрел все прилагавшиеся материалы и понял: безумный старик шпионил за моей семьёй полтора десятка лет!
В нескольких тетрадях содержались отдельные диалоги, отрывистые эпизоды, реплики, расшифровки разговоров с аудиокассет. Да-да, и сами кассеты тоже были! И аудио, и даже видео – маленькие, для камеры.
Как это назвать? Расследование? Или многолетний непрекращающийся бред? Я читал и отказывался верить, потому что всё сказанное было выдумкой и ложью! На аудио – голоса нанятых актёров, на видео – тоже подсадные лицедеи. Даже если допустить, что этот Фрол-Никифор мог многое увидеть и услышать, в головы-то заглянуть ему не под силу! А он и о мыслях, и о душевных метаниях пишет! Значит, лжёт. Бессовестно клевещет со страниц своего дневника!
Меня поразила неприятная догадка: если коробка блуждала по деревне, значит, найдутся те, кто поверил записям! Но ведь в них – ерунда! Сюжет для дрянного сериала, не более!
И всё же я пошёл по домам. Накидывать платок на чужой роток. Неблагодарное, надо сказать, дело. И бесполезное. С одними я выпивал, говорил по душам, пытался рассказывать свою версию событий, которые исказил чёртов сказочник! Люди подливали мне водки, сочувственно кивали и клялись, что верят отныне только моим рассказам, а не пасквилю покойника.