Декамерон 2

Коробов Андрей

Можно сказать, Альдред узрел проекцию будущего, где Чёрная Смерть поглотила всё человечество. Кругом были только брошенные дома, что со временем развалятся без должного ухода. Их населяют лишь заражённые: несчастные твари, растаскавшие мор по белу свету, а после оставшиеся не у дел.

Флэй отторгал саму мысль, будто именно это ждёт Западный Аштум. В таком мире, Равновесный он или нет, ему жить не хотелось. Уж лучше бежать, если можно. Если нельзя — просто сдохнуть. Забыться вечным сном, где физической боли не существует.

Улицу

сменяла улица. Перекресток за перекрестком Альдред огибал Циановые Дворцы, пока не вышел на пересечение их со сквером, название которого дезертир не помнил. Впрочем, и не интересовался. Табличку с наименованием не нашёл — да и не искал. Просто помнил, что госпиталь Сестёр Милосердия находится где-то поблизости.

— Вполне логично, — угрюмо усмехнулся Альдред. — Надо же где-то больным душой отдыхать от своих тесных палат…

Без задней мысли Флэй шагнул в сквер. Прошёл некоторое расстояние вдоль прогулочного тротуара. А по пути видел ту же самую картину, что и в самые первые дни. Всех людей в Саргузах рано или поздно ждала одна и та же участь: есть или быть съеденным. Совсем неважно, чёрным нектаром или его рассадниками.

То тут, то там разбросало тела тех, кому повезло проститься с жизнью окончательно. У госпиталя давно разрослись жилые массивы, в которых валом народу. Зная это, Альдред не удивлялся числу скелетов, мимо которых прошёл. Десятки, сотни. В сквере имела место лютая бойня.

Отвлёкшись на останки горожан, доглоданных вороньём, дезертир не сразу понял, что что-то не так. Его не покидало гнетущее чувство. Это больше, чем тревога. Некое состояние, пограничное с панической атакой, либо же полным сумасшествием.

Может, Альдреду показалось, но воздух — даже в тумане — звенел! К запаху сырости, который сопровождал белую мглу, примешался новый. Отдалённо напоминал морской бриз, эту соль, но до чего же горькую! Во рту засел неприятный, тошнотворный привкус. Он лез в носоглотку, вызывая надрывный кашель. Голова закружилась.

Похоже на отравление. Однако о причинах интоксикации судить было рано. Флэй сгибался то и дело, отхаркивая потемневшую кровь и чёрную мокроту. Так он прошёл ещё некоторое время, обогнул фонтан и продолжил брести на север.

До тех пор, пока прогулочная дорожка не сузилась. Перед глазами ренегата открылась картина, которую в сезон дождей он никак не ожидал увидеть.

— Сейчас… сейчас ведь только начало лета, — запротестовал дезертир, не веря тому, что рисовала ему явь. Может, он и не просыпался? Может, это кошмар из Серости? — Как такое возможно вообще?.. Как?..

Увы, Альдред бодрствовал. И уже давно.

— Ч-что случилось с травой? А деревья?..

Климат в Саргузах действительно своеобразен — даже относительно остального Ларданского Герцогства. Чего и говорить о Полуострове в целом.

Западный Аштум в принципе огромен. Материк простирается от зоны вечной мерзлоты, вдаваясь в безжизненный

Ледяной Щит, и тянется до субтропиков, из которых и выдаётся Полуостров.

Самый благоприятный уголок на континенте — самый солнечный, умеренно сухой и наиболее пригодный для жизни человека.

Полуостров берет своё начало на пересечении главного горного хребта — Альдов — с бывшими землями варваров, откуда доходят морозные ветра с Ледяного Щита. Значительно ослабшие, но преподносящие северянам неприятные неожиданности в виде редких метелей и устойчивого снежного покрова по неделю-две.

Дельмейскими дорогами и судовыми переправами странник попадёт верст через тысячу на Южный Берег. Соответственно, ни о каком тропическом климате не может идти и речи. Расстояние уж больно мало.

Но Саргузы нагло перечёркивают условности картографии. Всему виной географическое расположение над сварливым Тропиком Водолея — и Ларданы. Неприступные зубы Полуострова, раздирающие небосвод.

Эти два фактора и создают аномалию в начале лета — сезон дождей, который до боли знаком жителям Востока. Недаром и не в последнюю очередь по этой причине на Полуострове Город презрительно прозвали Вратами Экватора.

Здесь произрастает удивительное разнообразие совершенно чуждых Западу растений, восточных эндемиков. Те, что особенно требовательны к осадкам, но дозированно. Сезон дождей способствует буйству красок и бурному росту растительности. А то, что увидел Альдред, выбивалось из общей картины.

Трава иссохла и пожелтела, больше напоминая сплетения колючек. То же самое — хвалёная шумайская хвоя. Окружающие дубы растеряли листву — куда делась, кто бы знал. Но и это не самое страшное. За деревьями в Саргузах, что вплетены в городское пространство, тщательно следили. Эти же как будто изуродовала непонятная, зловещая сила не от мира сего.

Стволы изогнулись и перекрутились чуть ли не по спирали. Ветви отогнуло так, будто деревья испытали самый настоящий, животный ужас — и вопили, хоть и не имели ртов. Кора местами пузырилась так, будто древесина под ней взбухла от образовавшихся бляшек. Это напоминало запущенный остеоартрит у стариков.

Естественно, ничего подобного Флэй никогда не видел. Что хуже, не мог с лёту понять, с чем связана такая аномалия. Одно он знал наверняка: растительность в этом месте попросту погибла. Но в чём причина?..

Ренегат остановился на месте, пытаясь как-то связать воедино всё то, что видел, слышал и ощущал. Казалось бы, здесь поработал чернокнижник, чья губительная порча отравила саму почву тут. Но нет. И тут свою руку приложила Чёрная Смерть.

Альдреду вспоминались рассказы бесславно погибшего миротворца. Он ведь рассказывал о том, что в госпитале Сестёр Милосердия полным-полно трупов, из которых прорастал чёрный нектар. И его кристаллы выбрасывали нечто губительное в воздух, эмитируя заразу и дальше.