Декамерон 2
Шрифт:
Отстранившись, Альдред пошёл дальше по аллее. Навстречу ему шла целая ватага девушек, смеясь и улыбаясь. Красавицы переговаривались между собой, но этот язык предатель не знал. Похоже, сугубо местный. Даже не дельмейский.
Селянки заметили его и смолкли. Поглядывали с интересом, проходя мимо. Перешёптывались и хихикали. Альдред вымученно улыбнулся им и кивнул. Тонко чувствовал: для этих барышень он не больше, чем экзотическая нелепая мартышка. Они смущенно улыбались, пряча рты. Так они и разминулись.
Ренегат вздохнул и покачал головой. Бессмысленная встреча с неважными
— Где же те моряки древности собирались его искать? — вслух призадумался Альдред, пробегая взглядом по истории, запечатлённой в мраморе. Увидев горный хребет, из-за которого поднималось присное солнце, наконец-то вспомнил. — Рамхида. Точно. Земля у подножия Давазских гор. Владения Ламбезисов.
Догадку неволей подтверждал Спрут, расположившийся посередине. В геральдике — тем более, дельмейской — дезертир был несилен, так что не мог определить: герб ли это провинциальной столицы, либо же фамильный, архонта.
— И каким ветром сюда меня занесло?..
Вопрос оставался без ответа.
Как бы там ни было, имение возвели по всем лекалам дельмейского представления об эстетике и геометрии. Односкатные и двускатные крыши из красной черепицы, резные колонны. Белокаменные полы, потолки, стены. Широкие порталы. Солнца за Экватором хоть отбавляй, и язычники делали всё, чтоб его свет наполнял их залы как можно больше.
Пусть и немного, но особняк напоминал ренегату саргузский Акрополь. Единственное, он и в половину не был таким же древним, как наследие Тиранов. Дельмеи просто-напросто остаются верны своим традициям — и новое добавляют весьма неохотно. Чувство собственной исключительности лишило их тяги к экспериментам и авантюризма.
Туда-сюда сновали слуги. Или рабы? С лёту не отличишь.
Наряжали их всех по-простецки. Скорее не платья, а просто куски льна, обернутые вокруг тел. Как понял Флэй, это коренные жители Рамхиды. Горцы, после веков противостояния дельмейским колонистам, всё-таки вошедшие в империю и принявшие чужих Богов за основу религиозных учений.
Хотя ренегат мог ошибаться, их суета намекала: намечалось некое празднество. Одни бодро таскали амфоры с вином, другие — яства на кухню. То и дело мимо проходили слуги с пустыми руками.
Шумно переговаривались и даже спорили между собой, активно жестикулируя. Могло показаться, будто они ссорятся, но нет. Живая мимика подсказывала: просто горячая кровь кипела. То шикали друг на друга, то смеялись, то всерьёз о чём-то дискутировали. Полны жизни. Аж завидно.
Здесь Альдред себя чувствовал совершенно ни к месту. Оно и понятно: казалось, в этом особняке ему делать нечего. Никого не понимает. Куда идти — не знает. Ему только и оставалось, что беспомощно шарить глазами то туда, то сюда. И всё же, потуги отыскать путь дальше были вознаграждены судьбой. К нему подошёл один из слуг.
Флэй прищурился, изучая его с ног до головы.
— Господин Альдред, я полагаю?..
Ренегата передёрнуло от неожиданности. Облегчение наступило тут же. До сих пор не мог вбить себе в голову, что всё вокруг — лишь примитивный спектакль, написанный Киафом Смерти. Это ведь его дом, в конце концов!
— Д-да-да, я, — нерешительно отозвался Флэй.
Горец изменился в лице и улыбнулся гостю, обнажив ровные, белоснежные зубы. Он чуть склонил голову в почтении, исполняя реверанс на придворный манер. Затем выпрямился, упрятал руки под толщей льна и мотнул головой вбок, сказав:
— Прошу за мной.
Дезертир хмыкнул и пожал плечами. Такая резкая смена настроения и небывалое радушие изрядно смутили его. Он привык, что на него смотрят сверху-вниз: никогда не занимал в иерархии высоких позиций, когда ещё был встроен в эту пирамиду. А когда вышел за пределы, лишний раз убедился и принял простую истину: он — никто, и звать никак. Ничего другого не оставалось. Пошёл за слугой.
Бородач повёл беглеца по галерее мимо прочих челядинцев. Альдред снова почувствовал себя школяром в учебке: эта прогулка напоминала ему экскурсию на ипподром или к прочим достопримечательностям Саргуз. Он с интересом оглядывал фонтаны и пруды, небольшой сад, под сенью которого отдыхали служанки.
А когда они со слугой вышли в просторную каменную залу, у Флэя буквально захватило дыхание. На мраморных стенах висели картины в золотых рамах, где художники изображали сюжеты из античных мифов и легенд, лёгших в основу почитания Пантеона. Очеловеченные боги — первые Киафы — в своей стихии.
В представлении дельмейских мастеров кисти они являлись прекрасными юношами и девушками — без исключения. Вот златокудрая девица, прикрытая лишь бурной листвой, с грустью смотрит на то, как лес даёт молодые побеги. Здесь условный повелитель огня поднимает факела прямо из земли, что бьют в штормовой небосвод.
Наибольшее эстетическое удовольствие Альдреду доставила картина, посвящённая Киафу Воды. Юноша плыл, держась за бок белой акулы, мимо багрового кораллового рифа. В окружении всевозможных рыб, моллюсков и прочих тварей. Из своей норки с любопытством выглядывала мурена. Чуть поодаль виднелись мигрировавшие киты.
Раз уж на полотне нигде не было видно хтонических монстров, Альдред испытал небывалое наслаждение от любования. Хотелось бы и ему побывать там, в окружении морских обитателей. Изучить подводный мир в своё удовольствие. Но навряд ли его Бог был как-то связан с этой стихией.
Помимо вполне зрелищных и дивных картин Флэю повстречались и чрезвычайно жуткие, пробирающие до мурашек. Один беглый взгляд на них уже отторгал. Среди них дезертир особенно выделял четыре.
Естественно, первый Киаф Смерти. Он вёл безумный диалог с чьим-то черепом, сидя на тахте. А вокруг него ошивались полусгнившие трупы слуг, подносившие сомнительные яства и не то красное вино, не то кровь.