Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики
Шрифт:
Часть I. Между историей права и исторической антропологией
Глава 1. Можно ли говорить о запретном?
Мои слова направлены… против тех, кто осмеливается рассуждать вслух о постыдных частях человеческого тела и об ужасных [сексуальных] прегрешениях,… против тех, кто думает, что не следует стыдиться того, что дано природой [9] .
Эти слова Жана Жерсона (1363–1429) из проповеди Considerate lilia, произнесенной им в Наваррском колледже 25 августа 1401 г., возвестили о вступлении канцлера Парижского университета в хорошо известный историкам и литературоведам спор, предметом которого явился «Роман о Розе». Одним из основных вопросов этой дискуссии стала сама возможность публично обсуждать интимную жизнь человека или изображать ее во всех подробностях.
9
«Sit sermo contra illos qui ignominiosas partes corporis et actus nefandos non solum aperta impudentia nominare audent… qui de nulla re naturaliter data erubescendum esse dicebant» (Gerson J. Considerate lilia // Gerson J. Oeuvres completes / Ed. par P. Glorieux. 10 vol. P., 1960–1975. T. 5. P. 163).
Как известно, «Роман о Розе» создавался на протяжении всего XIII столетия и традиционно приписывается двум авторам [10] . Первая его часть была написана Гийомом де Лоррисом, вторая – Жаном де Мёном, который настолько глубоко переработал все сюжетные линии, намеченные его предшественником, что вместо произведения, наполненного идеями и самим духом куртуазности, на свет явилась подлинная энциклопедия – «сумма знаний» эпохи развитого Средневековья об астрономии, астрологии, алхимии, философии, оптике и т. д. Далеко не последнее место в этом списке занимала та оценка, которую автор дал современной ему морали, что и принесло Жану де Мёну славу отъявленного женоненавистника. Роза, которой платонически поклонялся герой Гийома де Лорриса, из аллегории куртуазной любви превращалась во второй части поэмы в банальный сексуальный
10
Guillaume de Lorris et Jean de Meun. Le Roman de la Rose / Edition d'apres les manuscrits BN 12786 et BN 378, traduction, presentation et notes par A. Strubel. P., 1992. Краткую характеристику поэмы см. в: Lefevre S. Roman de la Rose // Dictionnaire des lettres francaises. Le Moyen Age / Sous la dir. de G. Hasenohr, M. Zink. P., 1992. Р. 1308–1310. Существуют два перевода «Романа» на русский язык, однако удовлетворительными их назвать нельзя: Панфилов Ф. М. [Рец. на кн.]: Гильом де Лоррис, Жан де Мён. Роман о Розе / пер. Н. В. Забабуровой, Д. Н. Вальяно. Ростов-на-Дону, 2001; Гийом де Лоррис, Жан де Мён. Роман о Розе / пер. и комм. И. Б. Смирновой. М., 2007 // СВ. 2011. Вып. 72 (1–2). С. 430–434.
Именно благодаря своей женоненавистнической направленности «Роман о Розе» Жана де Мёна был крайне неоднозначно воспринят средневековыми читателями. На протяжении XIII–XIV вв. во Франции появился целый ряд произведений, содержавших критику поэмы: «Пантера любви» (Dit de la Panthere) Николя де Марживаля (1290–1328 гг.); анонимная «Песня песней» (Cantique des cantiques) конца XIII – начала XIV в.; краткий вариант «Романа о Розе» Ги де Мори (до 1290 г.), откуда были удалены все пассажи, ущемлявшие достоинство женщин; «Двор любви» (Cour d'Amour) Матье де Пуарье (конец XIII – начало XIV в.); «Паломничество человеческой души» (Pelerinage de vie humaine) Гийома де Дигюльвиля (1355 г.); «Правдивое ди» (Voir-Dit) Гийома де Машо (1364 г.) [11] . Тем не менее, ни одно из этих сочинений не породило публичной дискуссии о достоинствах и недостатках «Романа»: первые подобные дебаты (и первые в истории мировой литературы, специально посвященные одному конкретному произведению [12] ) состоялись во Франции лишь в начале XV в. [13]
11
Подробнее об этих произведениях с точки зрения критики женоненавистнических идей «Романа о Розе» см.: Badel P.-Y. Le Roman de la Rose au XIVe siecle. Etude de la reception de l'oeuvre. Geneve, 1980. P. 144–145, 154–156, 161–165, 362–376; Huot S. The Romance of the Rose and its Medieval Readers: Interpretation, Reception, Manuscript Transmission. Cambridge, 1993. P. 34–46, 93, 130–162; Valentini A. Du paternalisme courtois au feminisme de la vague zero: antecedents de la «Querelle du Roman de la Rose» et originalite de Christine de Pizan // Christine de Pizan. La scrittrice e la citta. Atti del VII Convegno internazionale «Christine de Pizan» / A cura di P. Caraffi. Firenze, 2013. P. 407–415. См. также специальное исследование, посвященное версии «Романа о Розе», созданной Ги де Мори: Idem. Le remaniement du Roman de la Rose par Gui de Mori. Etude et edition des interpolations d'apres le manuscrit Tournai, Bibliotheque de la Ville, 101. Bruxelles, 2007 (особенно Р. 30–34).
12
Bloch R.H. Medieval Misogyny // Representations. 1987. № 20. P. 1–24, здесь Р. 6; Blumenfeld-Kosinski R. Jean Gerson and the Debate on the Romance of the Rose // A Companion to Jean Gerson / Ed. by B.P. McGuire. Leiden, 2006. P. 317–356, здесь P. 323–234.
13
Хронологические рамки спора о «Романе о Розе» рассмотрены в: Hicks E., Ornato E. Jean de Montreuil et le debat sur le Roman de la Rose // Romania. 1977. T. 98. P. 34–64, 186–219, здесь Р. 40–41; Badel P.-Y. Op. cit. Р. 411–414; Blumenfeld-Kosinski R. Op. cit. Р. 322–323.
Начало этому спору [14] положил трактат Жана де Монтрейя (1354–1418), секретаря Карла VI и прево Лилля [15] , посвященный анализу второй части «Романа о Розе». Сочинение «первого гуманиста Франции», как его традиционно именуют в специальной литературе [16] , до нас, к сожалению, не дошло, однако известно, что с романом он познакомился по настоятельному совету своего близкого друга и коллеги, еще одного королевского секретаря, Гонтье Коля (1350/1352-1418) [17] . Этим увлекательным, надо полагать, чтением де Монтрей занимался в апреле 1401 г., имея целью составить о нем собственное мнение и изложить его на бумаге в мае того же года [18] . Его трактат, очевидно, разошелся по Парижу в некотором количестве копий. Во всяком случае, помимо Гонтье Коля с ним смогла ознакомиться и Кристина Пизанская (ок. 1364–1431), которая уже в июне-июле 1401 г. отправила Жану де Монтрейю развернутое послание, резко критикуя его позицию и отрицая саму возможность положительного, с его точки зрения, эффекта, который способно было оказать чтение «Романа» на французскую публику.
14
Далее ссылки на переписку участников спора о «Романе о Розе» даются преимущественно по новейшему изданию, подготовленному Андреа Валентини: Christine de Pizan. Le Livre des epistres du debat sus le Rommant de la Rose / Ed. critique par A. Valentini. P., 2016 (далее – Le Livre des epistres). Эта публикация крайне интересна для исследователей с текстологической точки зрения, поскольку выполнена по тем рукописным кодексам, которые в основе своей имели сборник, составленный самой Кристиной Пизанской и преподнесенный ею в феврале 1402 г. французской королеве Изабелле Баварской. Таким образом, перед нами предстает та последовательность текстов, которую хотела видеть сама поэтесса. Подробнее об издании см.: Тогоева О. И. Филология на службе у истории, или Феминизм «нулевого уровня». Рец. на: Christine de Pizan. Le Livre des epistres du debat sus le Rommant de la Rose / Ed. critique par A. Valentini. P., 2016 // СВ. 2017. Вып. 78. № 4. С. 201–209. Однако в этот сборник не вошел ряд сочинений, имевших непосредственное отношение к дебатам, поэтому ниже они цитируются по первому академическому изданию «Спора»: Christine de Pisan, Jean Gerson, Jean de Montreuil, Gontier et Pierre Col. Le debat sur le Roman de la Rose / Ed. par E. Hicks. P., 1977 (далее – Le debat).
15
Подробнее о Жане де Монтрейе см.: Pons N. Jean de Montreuil // Dictionnaire des lettres francaises. Le Moyen Age. P. 823–824; Ornato E. Jean Muret et ses amis Nicolas de Clamange et Jean de Montreuil: contribution a l'etude des rapports entre les humanistes de Paris et ceux d'Avignon, 1394–1420. Geneve; P., 1969; Combes A. Jean de Montreuil et le chancelier Gerson: contribution a l'histoire des rapports de l'humanisme et de la theologie en France au debut du XVe siecle. P., 1942.
16
Данное определение было впервые использовано в немецкой историографии в середине XIX в.: Voigt G. Die Wiederbelebung des Klassischen Alterthums oder das erste Jahrhundert des Humanismus. Berlin, 1859. Bd. 2. S. 347. С начала XX в. оно прижилось и у французских специалистов: Langlois E. Le traite de Gerson contre le Roman de la Rose // Romania. 1918–1919. Vol. 45. P. 23–48; Combes A. Op. cit. P. 88.
17
Прямое указание на это содержалось в послании Жана де Монтрейя Scis me (epist. 120), адресованном Гонтье Колю: «Iugi hortatu tuo et impulsu» (Le debat. P. 32). Подробнее о Гонтье Коле и его брате Пьере, о котором речь пойдет ниже, см.: Lefevre S. Gontier et Pierre Col // Dictionnaire des lettres francaises. Le Moyen Age. P. 553–554; Coville A. Gontier et Pierre Col et l'humanisme en France au temps de Charles VI. P., 1934.
18
О том, что такой трактат был им действительно написан, Жан де Монтрей сообщал в письме Mee an fuerit (epist. 121) высокопоставленному представителю французской церкви (предположительно, Пьеру д'Альи) в конце мая 1401 г.: Le debat. Р. 28.
Прево (т. е. королевский судья) Лилля, однако, не счел необходимым ответить поэтессе лично. В одном из своих посланий неизвестному адресату [19] , касающемся «Спора», он сравнил ее с афинской гетерой Леонтиной, любовницей Эпикура, которая «осмелилась перечить философу Теофрасту» [20] . Иными словами, женщина, не имеющая должного университетского образования (и, прежде всего, не знающая латынь), казалась королевскому секретарю недостойной вести разговор о высоких материях. Более того, используя в отношении Кристины определение meretrix (проститутка), де Монтрей сознательно низводил заочную полемику с ней до плохо завуалированных обвинений в сексуальной распущенности [21] .
19
Возможно,
20
«Que licet, ut est captus femineus, intellectu non careat, michi tamen audire visum Leuntium grecam meretricem, ut refert Cicero, que 'contra Theofrastum, philosuphum tantum, scribere ausa fuit'» (Ibid. P. 42, курсив мой. – О. Т.).
21
О стилистических особенностях спора о «Романе о Розе» см.: Тогоева О. И. «Прения, преисполненные любезности». Кристина Пизанская и ее оппоненты-мужчины в споре о «Романе о Розе» // Адам и Ева. Альманах гендерной истории. 2017. Вып. 25. С. 50–71.
Обязанность донести до поэтессы собственную точку зрения прево Лилля возложил на своего друга Гонтье Коля, призвав его защитить память Жана де Мёна от незаслуженных нападок. Королевский секретарь поспешил выполнить поручение и 13 сентября 1401 г. попросил Кристину прислать ему для ознакомления ее послание, направленное де Монтрейю. Незамедлительно его получив, он уже 15 сентября вновь написал ей, яростно критикуя ее позицию относительно «Романа о Розе» и именуя ее сочинение «оскорблением» (invettive) памяти Жана де Мёна, «истинного католика, выдающегося знатока святой теологии, глубокого философа и прекрасного ученого» [22] . Реакция поэтессы не заставила себя ждать, ее ответ последовал в конце сентября того же года. На этом первая «фаза» дебатов завершилась, и Кристина Пизанская, собрав всю переписку в единую «Книгу» (Livre des epistres), преподнесла ее 1 февраля 1402 г. королеве Изабелле Баварской (1370–1435). Очевидно, в то же время копию сборника получил и Гийом де Тиньонвиль († 1414), прево Парижа. Цель, которую в обоих случаях преследовала Кристина, была прямо указана в письмах-посвящениях, направленных ею своим высоким покровителям: она надеялась на их поддержку в полемике, развернувшейся вокруг сочинения Жана де Мёна [23] .
22
«Jehan de Meun – vray catholique, sollempnel maistre et docteur en son temps en sainte theologie, philosphe tres parfont et exellant, sachant tout ce qui a entendement humain est sciible» (Livre des epistres. P. 152).
23
В письме Изабелле Баварской: «Si suppli humblement vostre digne haultece… y vueillies adjouster foy et donner faveur de plus dire, se plus y sce» (Ibid. P. 150). В письме Гийому де Тиньонвилю: «Pour ce requier vous… s'encline a joindre a mes dittiez vraies oppinions, par si que vostre sagece me soit force, aide, deffence et appuial» (Ibid. P. 265).
Перерыв в дебатах продолжался до конца лета 1402 г., когда поэтесса получила пространное послание от Пьера Коля, каноника собора Парижской Богоматери, поддержавшего своего брата Гонтье в развернувшейся полемике. Ответ Кристины последовал 2 октября, а в ноябре того же года Пьер написал ей второе письмо. Ее реакции автор не дождался (либо нам об этом ничего не известно), однако зимой 1402–1403 гг. он получил послание Жана Жерсона (1363–1429), знаменитого французского теолога и канцлера Парижского университета, резко осудившего взгляды братьев Коль на «Роман о Розе» и своим собственным авторитетом положившего конец затянувшемуся спору.
Помимо этих, довольно многочисленных писем следует упомянуть и некоторые иные важные тексты, которые, безусловно, имели определенное влияние на тон и содержание всего спора, хотя непосредственно к нему и не относились. В первую очередь, речь идет о трактате «Видение о „Романе о Розе“» (Traictie d'une vision faite contre le Ronmant de la Rose), а также о серии проповедей Poenitemini Жана Жерсона, поддержавшего Кристину Пизанскую в ее критическом отношении к произведению Жана де Мёна [24] . Все эти сочинения появились в период с августа 1401 г. до зимы 1402–1403 гг. Кроме того, необходимо учитывать и письма Жана де Монтрейя, отправленные им в тот же период, но адресованные сторонним наблюдателям, к которым он обращался за советом относительно своей позиции по «Роману о Розе» [25] .
24
Проповеди Poenitemini: Le debat. P. 59–87, 179–185. Трактат Жана Жерсона: Livre des epistres. P. 297–324. Подробнее об этом сочинении канцлера Парижского университета см.: Тогоева О. И. «Видение о Розе» Жана Жерсона: дебаты во сне и наяву // ШАГИ/STEPS. Журнал Школы актуальных гуманитарных исследований. 2023. Т. 9. № 4. С. 12–23.
25
Le debat. P. 29–56.
К непосредственным же участникам переписки, согласно всем без исключения сохранившимся до наших дней кодексам [26] , относились всего пять человек: Жан де Монтрей, Кристина Пизанская, Гонтье и Пьер Коль и Жан Жерсон. Вне всякого сомнения, это были люди, знакомые между собой, причем в некоторых случаях знакомые очень близко. Так, Жан де Монтрей, трудившийся в королевской канцелярии в одно время с Этьеном де Кастелем († 1390), безусловно, встречался и с его женой Кристиной. С Гонтье Колем, как я упоминала выше, его связывали тесные дружеские отношения, знал он, вероятно, и Пьера Коля, не говоря уже о Жане Жерсоне. Этот последний также был лично знаком с братьями Коль и, возможно, с Кристиной Пизанской. Единственными участниками спора, которые, пусть и заочно, узнали друг друга лишь благодаря начавшимся дебатам, были французская поэтесса и Гонтье и Пьер Коль: их переписка стала их первым личным контактом [27] .
26
Их подробный анализ см. в: Livre des epistres. P. 7–26.
27
Le debat. P. XVI, XLVIII.
Любопытно, однако, задаться вопросом о том, что именно они посылали друг другу, поскольку далеко не всегда свои тексты участники спора именовали «письмами» (epistres). Очень часто как собственные послания, так и полученные ответы они называли «трактатами» или «сочинениями». Мы встречаем подобные определения в письме Кристины Пьеру Колю от 2 октября 1402 г., где термин traicite был использован применительно к ее ответу Жану де Монтрейю [28] ; в ее обращении к Изабелле Баварской (dictiez) [29] и к Гийому де Тиньонвилю (memoires) [30] . В первом письме Гонтье Коля Кристине говорилось о «произведении» (oeuvre), которое она создала на основе сочинения де Монтрейя [31] , а в ее ответе в том же контексте фигурировало определение «небольшой трактат в форме письма» (un petit traictie en maniere d'epistre) [32] . Иными словами, речь уже изначально, по всей видимости, шла все-таки не о приватном обмене мнениями [33] , но о суждениях, рассчитанных на большую аудиторию: ведь трактаты обычно создавались для более или менее широкого круга читателей, а не для личного использования. Это была не «частная» интеллектуальная игра, лишь заботами Кристины Пизанской получившая известность [34] , но именно публичное обсуждение – дебаты, пусть даже и начавшиеся относительно случайно [35] . Собственно, само слово «спор» (debat) появилось в данной переписке достаточно рано: оно было использовано уже в письмах, отправленных поэтессой Изабелле Баварской и Гийому де Тиньонвилю в феврале 1402 г. [36] Тот же термин фигурировал и в послании Кристины Пьеру Колю [37] .
28
Livre des epistres. P. 176.
29
Ibid. P. 149–150.
30
Ibid. P. 264.
31
Ibid. P. 152.
32
Ibid. P. 171.
33
На приватном характере переписки настаивает последний издатель «Спора» А. Валентини: Ibid. P. 108–109.
34
Таково мнение, утвердившееся в специальной литературе: Le debat. P. XXXIV, XLI; Badel P.-Y. Op. cit. P. 432; Brown-Grant R. Christine de Pizan and the moral defence of women. Reading beyond gender. Cambridge, 1999. P. 8; Livre des epistres. P. 106–107, 109.
35
Случайное начало спора признавала сама Кристина Пизанская в письме Пьеру Колю: «Car d'aventure avint le commencement et non mie de voulente proposee» (Ibid. P. 207, курсив мой. – О. Т.). Единственным, кто действительно желал сохранить частный характер этого обмена мнениями, был, вероятно, Жан де Монтрей. В письме Mee an fuerit, предположительно адресованном Пьеру д'Альи, которому прево Лилля собирался отправить собственный трактат в защиту «Романа о Розе», он специально просил своего респондента не допускать копирования текста и его распространения: «Rursus igitur subiit mentem meam Paternitati Vestre mittere eam, de qua pridie in domo vestra sermonem habuimus, satirice invectionis formam tenentem epistolam, non ut transcribitur, hoc supplico, posco, obsecro requiroque, sed solum eam Vestra Dominatio pervideat» (Le debat. P. 36, курсив мой. – О. Т.).
36
Ci commence le livre des epistres du debat sus le Rommant de la Rose (Livre des epistres. P. 149). «Du quel dit debat vous pourez ouir les premisses par les epistres envoyees entre nous» (Ibid. P. 264).
37
«… certain debat pieca meu a cause de la compilacion du Rommant de la Rose» (Ibid. P. 176).