Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Анну Аскью арестовали, — прошептала она.
Екатерина вспомнила фанатичную женщину, которая пыталась заручиться ее поддержкой. Теперь она была рада, что тогда отказала ей, но новость ее ужаснула. Всякий раз, как она вспоминала Анну, на память приходил и тот ночной кошмар. Но что поделать, Анна Аскью сама навлекла на себя эту беду. Она не могла не знать, какое наказание грозит еретикам, и тем не менее никогда не скрывала своих убеждений, мало того, открыто их проповедовала. Однако, несмотря ни на что, Екатерине было жаль ее.
— Не здесь, — пробормотала она, понимая, что в комнате
— Ее выдал муж, и боюсь, она может оговорить меня. Сестра Анны замужем за моим поверенным, они оба протестанты! А потом это может привести к вам, мадам, и остальным нашим друзьям, бывающим здесь.
У Екатерины похолодела кровь.
— Но что они могут знать? Мы были крайне осторожны.
Их дискуссии по спорным вопросам проводились тайно, на пониженных голосах. А запрещенные книги были запрятаны в ее спальне под двумя досками пола, накрытыми турецким ковром, и, глядя на это место, никто ничего не заметил бы.
— Если вас станут допрашивать, отрицайте все, — проговорила Екатерина, думая о святом Петре, который трижды отрекся от Христа. — И предупредите Магдалену, Нан, Анну и остальных.
Так начался ночной кошмар. Что лучше: столкнуться с опасностью лицом к лицу или теряться в догадках, существует ли она? Сперва они не имели понятия, где содержат Анну Аскью, тем более не знали, выдала она их или нет. Каждый день превратился в пытку ожиданием — услышать маршевый топот шагов, увидеть держащую ордер на арест руку. Екатерина принялась как одержимая следить за Генрихом: она искала в его словах и жестах свидетельства того, что он ее подозревает. Прилив сил, который он испытал в прошлом году, сменился болезнями, и часто она находила его раздражительным и сварливым — в досаде, что прикован к креслу. Трудно было догадаться, что у него на уме, так как нередко утром он держался одного мнения, а после обеда — противоположного.
Ничего не происходило. Наконец Хартфорд сообщил Нан, что Анну Аскью отправили обратно к мужу в Линкольншир с приказом держать жену под надзором. Екатерина начала успокаиваться. Равновесие стало более устойчивым, когда Генрих пошел на поправку, снова взялся играть в шары и даже ездил верхом охотиться в Гайд-парк. Но все-таки обе его ноги болели, и временами Екатерина удивлялась, как он вообще ходит.
Каждый раз, когда король выражал желание побыть в ее обществе, она радовалась, ведь он легко мог не пустить ее к себе. Раньше ему нравилось присутствовать при разговорах, которые она вела с богословами и учеными, регулярно посещавшими ее покои, и теперь Екатерина с удовольствием излагала королю их отредактированные версии. Он и сейчас иногда приходил послушать проповедников, которых она приглашала, кивал с мудрым видом, когда соглашался с каким-нибудь теологическим доводом, или спорил с идеями, которые не поддерживал, и делалось это вполне дружелюбно. Разумеется, во время дискуссий все держались единственно верной линии полного согласия с реформами, хотя затрагивали тему злоупотреблений в Церкви, даже в присутствии короля, и он выражал одобрение.
Положившись на
— Я рада, что вам понравилась проповедь.
Генрих, насытившийся вкусной едой, откинулся на спинку кресла.
— Латимер — здравомыслящий человек.
«Если бы он только знал», — подумала Кэтрин.
— Генрих, благодаря вам мы имеем столь просвещенный подход к истинной религии в нашем королевстве, — сказала она, и король благосклонно кивнул. — Во славу Господа и ради прославления себя в веках вы взялись за благое и богоугодное дело по запрету чудовищного идола Рима. Многие из ваших набожных и преданных подданных молятся, чтобы вы с тщанием завершили это дело и очистили Церковь Англии, в которой сохраняются великие предрассудки.
— Хм… И чего вы от меня хотите, Кейт?
Екатерина сглотнула:
— Обуздайте Гардинера. Будьте так же открыты новым идеям, как десять лет назад. — Она собралась было упомянуть Анну Болейн, но поняла, что это неразумно.
По шее Генриха от воротника вверх поползла предательская краснота.
— Гардинер — человек въедливый, но он работает на меня. Ересь — это язва на теле государства, и я удалю ее! Десять лет назад все было по-другому. Протестантские идеи еще не укрепились. Теперь маятник откачнулся слишком далеко. Похоже, Кейт, вы собрались сделать из меня еретика!
— Вовсе нет! — Она собралась защищаться. — Вы говорили, что следуете срединному пути, и все же кажется…
— Довольно! — рявкнул Генрих, стукнув по столу. Никогда еще он не говорил с ней так резко. — Я болен, Кейт, а вы набрасываетесь на меня. Вы не лучше Гардинера. Оставьте это.
— Конечно. Мне очень жаль. Простите меня. — Екатерина так испугалась, что была близка к слезам.
Король потянулся через стол и взял ее руку:
— О Кейт! Я старый медведь. Забудьте об этом. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
Ослабев от облегчения, она рассказала ему, какие цветы начали распускаться в саду.
Леди Саффолк задержалась в спальне, когда остальные женщины приготовили Екатерину ко сну и вышли.
— Мадам, я слышала ваш разговор с королем и должна сказать вам, что милорд Саффолк сегодня передал мне: Гардинер, Ризли и их сотоварищи видят в вас врага. Они трудятся над тем, чтобы в Англии не появилось реформистское правительство, когда принц станет королем, чего бы это ни стоило.
Екатерина сделала бесстрастное лицо. Пусть фракции борются друг с другом сколько угодно. Она была убеждена, что Генрих собирается назначить регентом ее.
— Многим известно о ваших предпочтениях, — продолжила леди Саффолк. — Все, кто за реформы, находятся под подозрением. Отсюда и эта кампания по выкорчевыванию ереси, ведь они полагают, что многие защитники реформ на самом деле — тайные протестанты. Милорд говорит, они не смеют начать процесс против вас, потому что вы пользуетесь любовью и благоволением короля.