Дела семейные (сборник)
Шрифт:
– Здравствуйте, – сказал Вася, остановившись. – Вы далеко?
– В Кокшар за сигаретами, – улыбнулась ему Галка и отбросила со лба прямые черные пряди. – У вас в Лангуре одна эта дрянь – «Север».
Вася сам курил «Север», и Галкино замечание смутило его.
– Ну, садитесь, – после короткого молчания предложил он.
Галка проворно села рядом с ним и не переставала улыбаться. Может быть, эту улыбку вызывали лучи солнца, от которых некуда было спрятать лицо.
– Скажите, а ваша тетя все еще здесь? Мне показалось
– Нет, почему, – смутился Вася. – А вы как? Устроились в смысле работы?
– Да нет пока, – неопределенно сказала Галка.
Он чувствовал, как она все время шарит по его лицу своими быстрыми, цвета пива глазами. Ему хотелось бы спросить и про то, как у нее со Славкой протекает семейная жизнь. Но он не решался, а Галка, будто догадавшись, о чем он думает, усмехнулась довольно игриво и вместе с тем неопределенно.
На развилке она спрыгнула, махнула Васе рукой и быстрыми шажками направилась в желтеющий неподалеку кишлак. А Вася поехал дальше в горы. После Галки в кабине повис дым каких-то духов. Вася невольно потрогал то место, где она сейчас сидела. Уж очень эта Галка была непохожа на девчат, которых Вася видел здесь, в Лангуре.
Смена у Васи выдалась в этот день сплошь суматошная: после обеда возил по стройке группу практикантов. Потом в кабину ему подсунули какого-то фотокорреспондента. Тот через каждые сто метров просил остановиться, ползал по камням, снимал Нурхоб и сверху, и снизу, и с навесного, колеблющегося над провалом мостика, и с корявой дикой яблони, повисшей в ущелье. У Васи все время было желание ухватить его покрепче за полу, оттащить от пропасти.
– Если вниз сыграете, крышка будет, товарищ фотограф, – заметил он. – Вы уж поаккуратней.
В довершение фотограф уронил под кручу один из своих аппаратов и сумку с пленками, и пока он охал, Вася притащил веревку, обвязался и слазил вниз, благо аппарат и сумка зацепились за какой-то корявый мертвый куст.
– Замечательные у вас здесь люди! – благодарил фотокорреспондент и сфотографировал Васю тут же в рост для республиканской газеты. – О таких людях нужно легенды создавать!
– Вы лучше карточку мне перешлите, – попросил Вася.
Его уж тут несколько раз снимали в Лангуре – и как первопоселенца, и как ударника. Но дальше пленки дело почему-то не пошло. Хотя бы уж проявили и ему на память оставили. Зря только он делал значительное лицо, когда смотрел в объектив.
…Апрель стоял спокойный и теплый. В одну из ночей пролил дождь, пыль села, с гор запахло травой. И спать по вечерам не хотелось. При свете фонарей сидели у палаток, стучали в домино.
– Вася! – услышал он из сумерек. – Это вы? Подите сюда.
Вася положил костяшки, ступил вперед несколько шагов и узнал Галку. На ней было узкое красное платье с большим вырезом. Но шею по-прежнему прятали черные пряди волос. Длинная челка почти касалась
– Здравствуйте, Вася, – сказала Галка. – Хотите, погуляем немножко? Сейчас хорошо…
– Неудобно, ребят бросил…
– Ну пожалуйста, пойдемте! – попросила Галка. И она, словно невзначай, дотронулась до его руки ласковым кошачьим движением. Вася растерялся.
– Чего же с мужем не гуляете? – спросил он грубовато, потому что волновался.
– А вы что же, боитесь? – улыбнулась Галка. – На вас не похоже.
Она взяла его за руку и повела за собой на единственный освещенный фонарями проспект, где гуляли другие пары. Неужели она хотела, чтобы ее увидели с Васей?..
Они медленно шли, скрипя песком. Потом Галка спросила:
– Вы всегда так много говорите? У вас заболит язык.
…Когда Вася вернулся домой, тетка уже спала. У нее был ощутимый недостаток: она громко и неприятно храпела, как закипающий чайник. Первые ночи Вася даже не спал, потом переборол себя. Только приходилось накрываться с головой.
«Не иначе, не поладила со Славкой, – думал Вася о Галке. – На ком-то утешиться хочет…»
На минуту, перевернувшись на другой бок, прекратила свой храп Полина. Вася поднялся на локте. За окном висела смоляная чернота. В комнате было душно, и, хотя почти не было мебели, казалось, что тесно, надвигаются стенки. Хотелось уйти отсюда, уехать домой в деревню, на скрипучее крыльцо, посидеть в прохладе под черемухой, как когда-то сидел со спокойной курносой Нюркой. Только какая уж теперь Нюрка! Васе мерещилась черная длинная прядь Галкиных волос.
Он лег и закрыл глаза. И опять увидел Галку, ее белую, тоненькую шею и карминовый, отчетливо подкрашенный рот.
Утром Вася встал суровый. И когда получил наряд на дальний рейс, в республиканский центр, решил, что это и лучше. Тетка его состояния не разгадала. Она только попросила, чтобы Вася ей там достал какое-то хитрое лекарство от повышенного давления.
Дома Вася не был три дня. А когда вернулся, его ждала новость. Полина, которая уже вполне обжилась в Лангуре, сообщила:
– Знаешь, Вася, ту-то, черненькую, говорят, муж выгнал. Наверное, хороша птичка! И зачем едут сюда? Только людям дело делать мешают.
Вася в первый раз резко сказал тетке:
– Не лезьте вы, тетя Поля, в чужие дела! Тут еще разобраться нужно…
Вечером Вася отправился искать Галку. Стараясь, чтобы не заметили, прошел в женское общежитие.
– Кого тебе? – спросила комендантша, категорически настроенная против мужских визитов.
Вася не знал даже Галкиной фамилии. Но комендантша почему-то догадалась. И так как Вася еще ничем себя не скомпрометировал, то она показала ему комнату.
Галка сидела на койке, подняв колени к подбородку. Когда Вася вошел, она тряхнула волосами, и лицо ее открылось. Под левым глазом синел небольшой отек.