Дела семейные

Мистри Рохинтон

— Имена свои они назвали?

— Да. Баладжи… Кажется, Дешпанде. И Гопинатх Савант. Постойте, а может быть, Баладжи Савант и Гопинатх Дешпанде. Они сказали, что сменить название нетрудно, у них с собой были готовые документы, которые мне надо было подписать. Я сказал, что не имею права.

— Что должно было привести их в восторг.

— Этот Баладжи начал орать на меня. Я спросил: «Как я могу изменить название магазина без разрешения владельца? Название — вещь серьезная, от него зависит успех или провал дела». Тогда Гопинатх что — то

шепнул ему на ухо, и тот сказал: «Ладно, мы понимаем ваши трудности и можем предоставить вам налоговую льготу. Для этого вам потребуется заплатить тридцать тысяч единовременно и выплачивать по пять тысяч в месяц до тех пор, пока вы не решите заменить слово “Бомбей”».

— Ублюдки! Это вымогательство!

— Или мы называем магазин «Мумбайский спорт».

— Нет! — Капур с силой стукнул кулаком по стеклянному прилавку.

Подлинная ярость, вызванная выдуманной историей, испугала и обрадовала Йезада.

— Спокойней, мистер Капур, это же они придут бить стекла, зачем вам делать это самому?!

— Извините, Йезад, — через силу улыбнулся он. — Вы отлично справились с ними. Кстати, Хусайн был здесь, когда они приходили?

— Нет, он раньше ушел по вашим поручениям.

— Хорошо. Не говорите ему про Шив Сену, бедняга запаникует. Дождемся его возвращения и закроем магазин.

— Зачем? Они подумают, что мы испугались.

Капур пришел в бешенство.

— Еще не родился человек, который может запугать меня! Настроение они мне испортили, вот и все.

Он сел за свой стол.

— Был бы я тут, я бы показал этим подонкам. Послал бы их подальше. Когда они должны прийти?

— Не было разговора. Я сказал, что по утрам вы обыкновенно здесь.

Капур нахмурился и согласился, что магазин закрывать не стоит. Он кипел и негодовал, понося Шив Сену за беды, которые она навлекла на город. Он исходил ядом и горечью, Йезад никогда еще не видел его в таком состоянии, и это внушало ему надежду, стратегия, похоже, вела к успеху.

К вечеру Капур поостыл. Он остановился перед столом Йезада, проделал классический выпад битой справа и объявил:

— Имеем четыре варианта.

— Четыре? Они нам дали два.

— Четыре, — повторил Капур. — Изменить название, не менять название и платить мерзавцам, не менять название и обратиться в полицию и, наконец, наплевать на них и посмотреть, что будет.

Йезад заметил, что есть пятый вариант — вернуться к решению, которое Капур принял раньше: принять участие в выборах.

— Вы сведете знакомство с важными людьми, установите контакты с полицией и с политиками. И сможете подойти к корню проблемы, так сказать, изнутри.

— Будь это возможно, я бы так и поступил, — с горячностью возразил Капур, и спохватившись, развел руки в стороны и сделал глубокий вдох, будто напоминая себе о совете доктора. — Вам случалось видеть баньян, Йезад?

— Конечно.

— Знаете, как он растет? С его длинных ветвей опускаются воздушные корни, врастают в почву, становятся стволами, которые выбрасывают

новые ветви и новые воздушные корни, и так далее. Баньян будет разрастаться, захватывая акр за акром.

— Да, я видел фотографии разросшихся баньянов. Но какая тут связь?

— Такая, что муниципальный советник, искореняющий коррупцию, похож на перочинный ножик, пытающийся выкопать баньян.

Йезад мог бы оспорить эту аналогию, но Капур горестно покачал головой.

— Забудем об этом, Йезад, — вздохнул он. — Только четыре варианта.

Он тяжело плюхнулся в кресло. Но через миг решительно расправил плечи:

— Я подожду. Пускай ублюдки придут ко мне. Мы ведь не знаем, возможно, они забрели к нам наугад, рассчитывая сорвать куш с трусливого лавочника.

Решение ничего не решать немного подбодрило Капура. Прощаясь с Йезадом, он отразил мяч незримой теннисной ракеткой, потрепал Йезада по плечу и заявил, что не сомневается — больше эта мразь здесь не покажется. Йезаду хотелось бы заверить его, что обязательно покажется.

Глава 16

Сидя за чаем с Виласом и двумя актерами в заведении Мервана Ирани, Йезад слушал, как они обсуждают сценарий. В ресторане было людно, суетились официанты, звякала посуда, пахло подгорающими пирожками.

Вилас был прав, думал Йезад: для Готама и Бхаскара «проект Капур» — так они его назвали — действительно стал увлекательным театральным экспериментом. Они уверяли, что за все время своих театральных занятий они еще никогда не сталкивались с таким необычным материалом.

В трущобах, узких улочках и тупичках Бомбея они разыгрывали одноактные пьесы, коротенькие скетчи на остросоциальные темы: о сожжении бесприданниц, об опасности религиозной розни, об ужасе алкоголизма, об избиении жен, о трагедии азартных игр. Ставили и юмористические пьесы о политическом цирке, о торговле местами в парламенте, о законодательстве, гарантирующем право студентов жулить на экзаменах, о нелепостях карточной системы.

Они рассказали Виласу и Йезаду об одном из удачнейших представлений — о том, как к министру телекоммуникаций недавно нагрянуло с обыском Центральное бюро расследований. В молитвенной комнате министра нашли два сундука и двадцать три чемодана, битком набитые банкнотами, замаскированные под алтарь Лакшми, богини богатства.

— Мы составили текст целиком из газетных заголовков, — захлебывался Бхаскар, подталкивая к переносице сползающие очочки в стиле Ганди. — От себя мы добавили только оправдания министра. Он у нас говорил, что его безосновательно обвиняют в коррупции, что это богиня богатства сама умножила его жалкий министерский заработок в знак высокой оценки его работы в правительстве.

Они даже показали кое-что: министр телекоммуникаций и Лакшми общаются по сотовому телефону, и богиня дает министру полезные советы по части финансов. А иногда даже возникает на телеэкране в особой спутниковой передаче «Лакшми всегда во все времена».