Дела святейшие
Шрифт:
— Ты это к чему?
— К тому, что ему в курятнике вроде как нечего делать.
— Вот и хорошо. — Даша сняла салфетку с колен и положила рядом с тарелкой. — В таком случае мне здесь тоже делать нечего. Сегодня ты меня просишь шпионить за сиротами, а завтра что? Отбирать у безногих костыли?
— Подожди. — Полетаев силком усадил рыжеволосую обратно на стул. — Я не сказал тебе самого главного.
— Кто бы сомневался. — Молодая женщина все еще порывалась уйти. — Солнце встанет с запада в тот день, когда ты решишься
— Ну, всю не всю...
— Никаких — ну! Или ты рассказываешь все, как есть, или...
— Хорошо, я расскажу все.
— Угу.
— Да, расскажу!
— Рассказывай, рассказывай.
— А я и рассказываю...
— Слушай, — разозлилась Даша, — я не доярка из тебя тут по капле выдавливать...
— Выцеживать...
— Опять?!
— Да ладно, рассказываю...
Было видно, что полковнику страсть как не хочется ничего говорить, но непреклонность собеседницы не оставляла ему выбора. Он наклонился вперед и тихо произнес:
— У нее кошачьи глаза.
— В каком смысле? Вытянутые вот так? — Даша красиво изобразила линии от носа к вискам.
— Нет, вот так, — Полетаев провел две прямых от бровей к подбородку.
Даша медленно раскрыла рот. Некоторое время она так и сидела, пока частичное непонимание не сменилось непониманием полным.
— Погоди, что ты этим хочешь сказать? Что у нее глаза вбок открываются?
— Почему в бок? В какой бок?
— Ну, если они у нее расположены вертикально, то куда же им еще открываться?.. — Даша потрясла головой. — Кошмар какой... Слушай, а где твой племяш такого уродца отыскал? Во французском средневековом цирке?
— Ты ненормальная! — Полковник перешел на шипение: — Чего ты несешь? У нее не глаза вертикально расположены, а зрачки.
— Как это? — снова не поняла Даша. — Как у кошки, что ли?
— Именно, как у кошки.
— А, понятно... Так сразу бы и сказал.
— Я так сразу и сказал.
Даша над чем-то сосредоточенно размышляла:
— А у людей разве такое бывает?
— Судя по истерическому состоянию моей невестки, — да.
— Ага, — сказала Даша, — понятно. — Хотя по лицу было видно, что она пока мало что понимает. — Ну, допустим, у нее кошачьи зрачки, хм... А при чем здесь я? Я не офтальмолог и не Пикассо. Чем я-то смогу помочь?
— Понимаешь, жена моего брата вбила себе в голову, что эта девушка предвестница конца света. Что либо сожрет ее сына, либо родит какую-нибудь трехглавую гидру.
— Слушай, — Даша сосредоточенно задумалась, — а они тебе кем будут приходиться?
— Кто? Родители Стаса?
— Будущие трехглавые гидрята! Внучатыми племянниками? — Она счастливо рассмеялась. — А я ведь всегда это знала. Я тебе с самого начала сказала, что ты нелюдь! И родственники у тебя уроды.
Полетаев окинул свою собеседницу тяжелым взглядом.
— Ты очень неприятный в общении человек, — наконец выдавил он.
— А
Полетаев был холоден.
— Теперь ты это к чему?
— К тому, что ты страдаешь не только выпадением волос, но и памяти.
— Моя память в таком же прекрасном состоянии, как и волосы. — Полковник автоматически провел рукой по густым пепельно-русым волосам. — А вот ты...
— А вот я помню, как ты не раз рассказывал душещипательные истории о своих друзьях, родственниках и прочих близких людях, которых надо немедленно спасать, искать, лечить и все такое прочее, и как все оказывалось наглой брехней. Все, хватит, больше меня на это не купишь. Я ухожу.
— Да подожди! Я говорю абсолютную правду. — Невероятно, но в голосе полковника зазвучало нечто, отдаленно похожее на отчаяние. — Если хочешь, можешь проверить.
— Интересно как?
— Да как хочешь. Съезди и посмотри на нее. Клянусь, на этот раз я говорю абсолютную правду.
Некоторое время Даша размышляла.
— Хорошо, — наконец произнесла она, когда полковник уже потерял всякую надежду на продолжение диалога. — Я согласна.
— Что?
— Я согласна тебе помочь. Рассказывай.
— Значит, ты мне веришь? — неуверенно спросил Полетаев.
— Нет, но какое это имеет значение.
— Ну... — Полковник, видимо, соображал, стоит ли продолжать убеждать Дашу в своей искренности или сразу перейти к сути дела.
Она разрешила его сомнения по-гусарски, постучав по циферблату часов:
— У тебя ровно две минуты. Если на сто двадцатой секунде у меня не возникнет к делу естественного интереса, то придется тебе искать помощника в другом месте. Итак, время пошло. — И принялась демонстративно следить за секундной стрелкой.
Полковник все понял правильно.
— Когда брат попросил меня что-нибудь разузнать о невесте его сына, — в бодром ритме начал он, — я, конечно, особого восторга не испытал, но брат есть брат, близкий человек...
Даша хранила молчание. Она давно перестала верить россказням своего приятеля в штатском, ей было просто интересно, куда он выведет разговор.
— Так вот, я проверил по картотеке, но ничего интересного не обнаружил...
— А неинтересного?
— Что?
— Я спрашиваю, что ты обнаружил неинтересного.
Ничего.
— Тогда так и скажи: я ничего не обнаружил.
Полетаев посмотрел недовольно, но комментировать не решился.
— Я попросил ребят немного последить за девушкой. Как она живет, чем занимается, куда ходит, с кем дружит.
— И?
— И тоже ничего. Ходит на работу, ни с кем не дружит. Встречается только с моим племянником. Согласись, это странно.
Несмотря на то что за четыре года знакомства с полковником Даша привыкла ко многому, тут она все же несколько растерялась.