Делай что должен
Шрифт:
Эмпат, очевидно, прочла её чувства и развела руками:
— Я тоже не в восторге, поверь. Мне-то приходилось их тебе менять на протяжении двух дней. Сиделка из меня не очень, так что никаких обтираний и прочих нежностей, потому искренне советую принять душ.
В любое другое время Ракша нашла бы быстрый способ расплатиться за это унижение, но сейчас — сил хватило только на попытку встать и доковылять до ванной комнаты.
— Помочь? — без особого рвения спросила Эйнджела.
— Обойдусь, — буркнула Дана, закрывая
Первым делом она избавилась от унизительного подгузника. Его вид и запах вызвали рвотный позыв и Дёмина склонилась над унитазом, исторгнув из пустого желудка лишь тонкую струйку желчи.
Происходящее напоминало дурной сон, в котором никак не дойти до конца коридора, или не поднять руки. Её отец, её соратники погибают где-то там, а она не способна даже пройти десять шагов без необходимости отдохнуть…
Всё, что Дана сейчас могла — избавиться от отвратительной вони немытого тела.
Вымывшись, Ракша почувствовала себя лучше. Во всяком случае, её не шатало при каждом шаге. Даже одеться удалось самостоятельно: простое летнее платье лежало на стуле у душевой кабины. Непривычная одежда, но вряд ли Дана сейчас сумела бы натянуть штаны и не упасть.
За дверью ждала Эйнджела.
— Где Блайз? — спросила её Дёмина.
— Котёнок? Играет на улице с братцем. Похоже, вместе они проще переносят разлуку с хозяевами. Пойдём, может на свежем воздухе тебе полегчает.
Помедлив, Ракша медленно, придерживаясь за стену, последовала за Лорэй. К её немалому облегчению, на веранде стоял стол и стулья, в один из которых Дана едва не рухнула. Один из маленьких саблезубов, носившихся вдоль живой изгороди, при виде Ракши радостно задрал хвост и помчался к веранде. Его брат потрусил следом, явно желая узнать, что может быть интересней прерванной игры.
Блайз запрыгнул на колени к Дане и принялся тереться лохматой головой о её лицо. От незамутнённой радости и живого тепла Ракше стало немного легче. Она обняла котёнка и прикрыла глаза, пережидая приступ головокружения.
— Попробуй поесть, — предложила Эйнджела, ставя перед Даной чашку с бульоном. — Пару глотков, чтобы желудок заработал.
Котёнок нацелил было любопытный нос в чашку, но Эйнджела сунула ему загодя прихваченное лакомство из говяжьих жил. Тут же требовательно мявкнул второй саблезуб и девушка бросила ему, будто откупаясь, такое же.
— Я хочу уйти, — решительно сказала Дана, отодвигая чашку с бульоном.
— И куда ты пойдёшь? — Эйнджела села напротив и с интересом уставилась на Ракшу. — Если предположить, что тебе хватит сил пересечь двор.
— Не твоё дело, — огрызнулась дорсайка, но голос прозвучал слабо и жалко.
— К сожалению, моё, — вздохнула Эйнджела. — Как только ты попадёшься на какой-нибудь нелепой попытке поиграть в последнего героя боевика, возникнут вопросы. И ответы приведут к нам с сестрой.
— Плевать я на вас хотела, — недружелюбно
— Эйнджи, давай просто её убьём, а? — голос второй Лорэй раздался так неожиданно, что Дёмина вздрогнула.
Оглянувшись, она заметила Свитари, сидевшую в живой изгороди на другом конце дворика. Та устроилась прямо на земле, обложившись её, Даны, покупками из супермаркета. Только Ри не мастерила бомбу. Она увлечённо ковыряла в земле той самой маленькой садовой лопаткой. Судя по небольшой горке земли, Свитари рыла могилу для хомячка.
— Мы дали слово, — напомнила сестре Эйнджела.
Та расстроенно вздохнула, повертела в руках пакетик с семенами, вскрыла его и высыпала всё содержимое в ямку. Следом она зачерпнула лопаткой удобрение из мешка и щедро отправила всё вслед за семенами. Затем присыпала всё это землёй, полила из лейки и принялась рыть следующую ямку.
То ли от этого зрелища, то ли из-за отравления — мир перед глазами Даны снова поплыл. Почувствовав неладное, котёнок оставил излохмаченную чесалку и уткнулся лбом в подбородок Ракши, ободряюще мурча.
— И почему мужики так любят неблагодарных женщин? — задумчиво спросила Эйнджела.
— Да что ты вообще об этом знаешь?! — огрызнулась Дёмина.
Беспомощность была пыткой. В другое время она бы уже упаковала этих профурсеток нарядными корзинками с бантиками и продолжила задуманное. Но сейчас приходилось прикладывать усилия даже для того, чтобы сидеть ровно.
— О неблагодарности и мужиках? — уточнила Эйнджела.
Опершись локтями на стол, она положила подбородок на сложенные «домиком» пальцы и продолжила:
— Больше, чем хотелось бы. А вот о любви — почти ничего. В моей жизни людей, которым на меня хотя бы не наплевать, можно посчитать по пальцам одной руки. И я ценю каждого. Потому вожусь тут с тобой вместо того, чтобы сдать руководству и получить благодарность за хорошо проделанную работу. Просто потому, что Грэм отнёсся к нам с сестрой по-человечески. А ты подтёрлась его последней волей, как и желанием отца спасти тебя.
От упоминании об отце, Нэйве и всех, кто остался в Зеларе, в Ракше вскипела злость. Злость на них, не позволивших встретить судьбу вместе, злость на себя, не сумевшую нанести урон врагу в тылу, злость на этих шлюх, превративших её в выброшенную на берег медузу.
— Это мой долг! — едва не прорычала Дёмина.
— В чём твой долг? — с жалостью посмотрела на неё эмпат. — К военным объектам ты не подберёшься. Сейчас даже нас ни к чему важному не подпускают. Что ты собралась взрывать? Пустую казарму? Я не то чтобы большой специалист, но мощности твоей поделки хватит хватит разве что на порчу краски на стенах и дыры в постельном белье. Такое взрывают в толпе, а из толп у тебя под боком только идиллийцы. Решила проявить доблесть, борясь с безобидными гражданскими, одна из которых тебя, дуру, и спасла?