Дело инопланетян
Шрифт:
— Изя, — сказал он, — что делаешь, когда проиграешь гонку?
— Прежде всего не ввязываешься в них, — отвечал Изя.
— Нет, правда, я хочу знать.
— Уезжаешь в Южную Америку. Там, в верховьях Амазонки, есть место, где живут одни муравьи-солдаты. Покой. Никаких людей. Сожрали даже репортеров. В один момент могу заказать вам место на рейс «Пан-Америкэн»! — От энтузиазма он уже чуть ли не пел.
— Нет-нет, — запротестовал Хеллер. — Вот только исправлю эту штуку, возьму другую машину и снова вызову их на состязание!
— О нет! —
Впрочем, и я протянул тем же голосом то же самое.
Снова вынести такое напряжение было выше моих сил. Это стало бы настоящим ЧП.
Я протянул руку к телефону, но оказалось, что держу в ней видеоэкран. Я опустил его на стол и сделал попытку, как оказалось, позвонить по своему кольту типа «бульдог». Я бегал по комнате, хлопая дверцами и пытаясь одеться.
Ютанк, моя возлюбленная турчанка, с сонным лицом высунулась из-за двери спальни:
— Что здесь такое происходит, Солтен?
Я не видел ее много дней. Но сейчас мне было совсем не до нее, и я отвечал:
— Мир рушится!
— Неужели? — протянула она, закрыла дверь, за перла ее и, очевидно, снова легла в постель.
Я же, позвольте вам сообщить, не ложился. Я знал, когда меня призывает долг! Я слышал его вопиющий глас.
Я нашел телефон там, куда запихнул его ногой, — под кроватью. Мне удалось отыскать номер Мэдисона. Я заставил оператора отеля набрать его: у меня не получалось, нажимал не на те цифры.
Мне ответил очень обеспокоенный голос пожилой женщины. Его матери!
— Я должен поговорить с Джеем Уолтером. Немедленно! — рявкнул я.
— О Боже! — сказала она. — Боюсь, это невозможно. Он лежит в постели. Здесь побывали трое докторов и прописали ему полный покой. Даже мне нельзя к нему приближаться.
И действительно, где-то там в глубине я услышал едва различимые подавленные вопли.
Я положил трубку.
Адвокат! Я должен позвонить Гробсу! Но это оказалось затруднительным! Его номера не было в телефонной книге. Коммутатор в здании нефтяной компании «Спрут» отказался сообщить мне номер его домашнего телефона.
Ага, идея! Тем вечером он уехал домой в полицейской машине! Я знал, где он живет!
Воскресенье или не воскресенье, но мистеру Гробсу придется принять посетителя!
Фургон все еще находился в моем распоряжении, так как бюро проката в воскресенье не работало.
Я напялил на себя теплую одежду, велел подать машину к подъезду и вскоре уже ехал к центру города.
Улицы представляли собой безлюдные туннели, образованные высокими сугробами, среди которых виднелись верхушки автомобилей. Снегоочистители поработали на славу. Некоторые водители до весны не увидят своих машин!
Вскоре я уже стоял перед почтовым ящиком с надписью «Миссис Колумбария Депластырь Гробе».
Я позвонил. Адвокат был дома.
Через минуту я оказался в передней, и он впускал меня в дверь.
— Срочное дело, — с отчаянием проговорил я.
В ответ он как-то странно прошептал: «А, хорошо».
Гробе прошептал:
— Повторите снова, погромче!
— Срочное дело! — прокричал я. И это было серьезно.
— Ах, черт побери! — крикнул он в ответ. — В воскресенье — и срочное дело!
Гробе схватил ботинки и надел их. Выхватил из стенного шкафа в холле галоши. Влез в пальто. Надел маленькую фетровую шляпу с загнутыми полями, какие носили многие ньюйоркцы. Схватил атташе-кейс, бросился в боковую комнату и наполнил его белыми мышами. Закрыл его. Затем он влетел в комнату, откуда доносился голос его жены, и что-то наговорил ей в том смысле, что на работе требуется его присутствие. Он выскочил за дверь. Ему вслед полетел целый шквал подушечек, флаконов с духами и пилочек для ногтей. Он утащил меня в переднюю.
— Слава Богу, Инксвитч, — сказал он. — Вы так кстати, так кстати. Я этого доброго дела не забуду! Они так редки, добрые-то дела!
Говоря это, он все подталкивал меня к выходу. Мы выбрались на улицу и влезли в теплый фургон.
Я передал ему полпинты яблочной водки, которую на всякий случай взял с собой на автогонки. «Вам это пригодится». И рассказал ему прежде всего о том, как Мэдисон намеревался похитить Уистера, отправить его в Россию, обвинить коммунистов и начать третью мировую войну.
Гробе покивал. К водке он даже не прикоснулся.
— Что ж, — сказал он, — я же говорил вам, Инксвитч. Мэдисон всегда немного зарывается. Многие считают, что его мать следует привлечь к суду за попытку убийства. Но, честно говоря, Инксвитч, он не опытней всякого другого агента по общественным связям или репортера. Просто чуть поживее, только и всего.
— И вам хоть бы что?
— А, бросьте, Инксвитч. Рано или поздно один из них все равно втянет нас в третью мировую войну. Разве не так? По крайней мере мы его задействовали.
— Вот и нет, — возразил я. — Он вышел из дела. Он сейчас на попечении трех врачей, лежит в постели и орет. И мне понятно его состояние. План его провалился, и он не может сообразить, как ему снова пробиться в газетные заголовки. Сегодня газеты были пусты.
— Воскресные? Все они печатаются в субботу. Их загрузили в машины еще до того, как начались гонки. Да, теперь я вижу, что вы правы. Ему теперь, наверное, вряд ли удастся сделать Уистера бессмертным героем за развязывание третьей мировой войны. И совсем маловероятно, что Балаболтер Свихнулсон преподнесет нам еще одну такую «драгоценную» идею. Наверное, ему придется здорово поишачить, чтобы снова попасть на первые страницы газет. И, уж право, хочу вас поблагодарить за то, что вытащили меня из дома.