Дело инопланетян
Шрифт:
Рат замолчал.
— При нем что-нибудь было?
— Ноги у него наполовину обгорели. Все зубы были выбиты. Мы всегда работали вместе. Если он шел за Сильвой, то, должно быть, Сильва притворился, что входит в дом, а сам сделал круг и напал на него сзади.
— Ты не нашел при нем мои сто тысяч? — спросил я. От такого сброда никогда не добьешься прямого ответа.
— Ничего не нашел: ни денег, ни оружия. Ничего.
— Он проболтался?
Рат снова заплакал — без слез, судорожно всхлипывая. Потом промолвил:
— Наверное,
Ловкий ход, чтобы попытаться вытянуть из кого-то деньги на пальто! Поверьте, я тут же выставил Рата вон. Он потащился к лифту, держась рукой за стену, опустив голову, дрожа и всхлипывая. Я захлопнул дверь. Мне нужно было подумать о делах поважней.
Итак, проболтался ли Терб?
Вполне вероятно.
Мне лучше сидеть взаперти и не высовываться. Мне лучше держать эту штуку при себе денно и нощно.
Пусть эта пара кретинов все портит и говняет — я не из их числа!
Вдруг я вспомнил, что Сильва принял вид жены директора ЦРУ, похитил ее и повесил на нее убийство. Ютанк!
У меня хватило храбрости пересечь гостиную. Я замолотил в дверь. Она долго не подходила, затем открыла.
— Не выходи из дома. Держи дверь на запоре. Никого не впускай!
— Почему? — тревожно спросила она.
— Сильва. Ты ведь помнишь Сильву. Тот самый, которого ты когда-то наняла в телохранители. Он убил директора ЦРУ, а теперь, возможно, охотится за мной.
— Неужели? — Глаза у Ютанк широко раскрылись, и она добавила: — Ты уверен?
Ей требовалось убедительное доказательство. Таковое все еще лежало на Диване за подушкой: визитные карточки директора ЦРУ. Я вытащил их, с пятнами крови, и сунул ей под нос.
Она поглядела на них, открыв от изумления рот, затем спросила:
— Ты заплатил ему за это?
— И попытался вернуть свои деньги. Жди его теперь за каждым углом. Не выходи из дома!
Психологи утверждают, что убийство и кровь действуют на женщин самым престранным образом. Смерть стимулирует их сексуально. Ютанк вдруг страстно обняла меня и поцеловала.
Затем забегала вокруг, задергивая все шторы, пока в комнате не стало темно хоть глаз коли. Ютанк повалила меня на постель и взобралась на меня с ногами.
В этот день мы уже не выходили из дома.
Рот ее был горяч, как огонь!
После двух дней такого уединения — очень стоящего уединения — я чувствовал себя дерзким и самоуверенным.
Так как поблизости не наблюдалось ничего странного и посторонние лица не появлялись, я сделал заключение, что Терб, возможно, и не проболтался.
Я решил, что, пожалуй, если действовать осторожно, можно рискнуть и выйти из дома. Кроме того, после сорока восьми часов непрерывной постельной жизни с Ютанк я начал ослабевать. За завтраком оказалось, что я с большим трудом могу поднять ложку
Ютанк вышла из-за стола, ушла к себе в комнату и заперлась. Потом вернулась, одетая в норковую шубку, норковые сапожки и норковую шапку, натягивая на руки норковые перчатки.
— Только что порылась в своем гардеробе, — с едва заметным раздражением сказала она, — и вижу — мне совсем нечего носить. Наконец-то снег прекратился, а у Тиффани сегодня распродажа.
— Там продают ювелирные украшения, — заметил я.
— Знаю. Так что вперед!
— Подожди, — сказал я. — Поосторожней с деньгами!
С некоторой горячностью Ютанк выхватила свой норковый кошелек, открыла его и показала мне. Он был набит деньгами! Вот это бережливость! Ютанк повернулась, собираясь уйти.
— Обожди, — сказал я. — Еще одна вещь! — Я за ковылял к бюро и вытащил старый «ремингтон даблдерринджер» с перламутровой рукояткой. Пистолет небольшой, весом всего одиннадцать унций. Я убедился, что он заряжен патронами рассеянного огня 41-го калибра. — Возьми, может пригодиться.
Она отпрянула:
— О Боже, нет! Я ужасно боюсь пистолетов! Еще подстрелишь себя невзначай!
Ах, ну да, ведь она же была маленькой дикаркой из пустыни и, естественно, слишком стеснялась, чтобы в кого-то стрелять.
Где-то в час, поспав еще разок, я смог собраться с силами, одеться и выйти из дома. Состояние моей казны заставляло меня шевелиться. У меня под матрацем, должно быть, осталось около тридцати восьми тысяч долларов.
Заглядывая за углы и держа руку с «магнумом 44» в кармане, я пробрался по заснеженным улицам к площади Роксентера. Пришла пора получить плату за работу в качестве семейного «шпиё'на».
Вскоре я уже стоял у цели: окно 13, «Выплата мелких сумм».
Там сидела новенькая кассирша. Впрочем, увидеть в ней существо женского пола было весьма трудно. Она носила мужскую стрижку, мужской костюм, а узкая жесткая прорезь заменяла ей рот.
— А где, — начал я неуверенно, — мисс… мисс…
— Мисс Хапуга. Вчера закончился ее двадцатипятилетний служебный срок. Она вышла на пенсию и уехала жить на виллу в Монте-Карло. Я мисс Щипли. А ты, черт возьми, кто такой?
— Инксвитч, — отвечал я, предъявляя федеральное удостоверение личности.
Она поискала в тощенькой книге сотрудников.
— В списке ты не значишься, парень.
— Может, в компьютере посмотрите? — попросил я с надеждой.
Она посмотрела. Тоже пусто.
— Проваливай, — велела она.
— Обождите, — взмолился я. — Вы же знаете, что это значит, когда на экране пусто.
— А то и значит, что я должна полицию вызвать. Но у меня сегодня хорошее настроение. Убирайся отсюда, пока я не нажала на курок пистолета у меня под стойкой. Специально для грабителей. Ужасно хочется посмотреть, как он действует.