Дело инопланетян
Шрифт:
Священник громко закричал и истово перекрестился.
Малышка подняла наконец клеймо.
Сильву так заклеймили железом, чтобы никто никогда не мог ему дать прощения. Даже сам Бог.
— О, дитя мое, — рыдал священник, — мне придется наказать отцу Ксавье, чтобы за это он заставил тебя читать тридцать раз Pater Noster и тридцать один — Ave Maria. Ты осквернила жилище Бога ритуалами Черной мессы.
— Дело того стоит, — сказала Малышка. — Грязный, паршивый предатель! Теперь вы не можете похоронить его в освященной земле.
— Да,
— Прекрасно. — Малышка удовлетворилась этими словами священника. — Значит, мы решили вашу похоронную проблему. Я предлагаю вам отослать это тело на свинофермы Нью-Джерси, и пусть его отдадут на съедение свиньям.
— Нет, нет! — запротестовал священник. — Им ведь не захочется заражать своих свиней.
— Ах вот как, — сказала Малышка. — Тогда велите начальнику похоронного бюро отослать это тело фармацевтической фирме ИГ Барбен для изготовления из него смертельного яда!
— Как скажешь, дитя мое, — отвечал священник.
Малышка снова склонилась над гробом, глядя на заклейменное лицо. «Traditore!» — еще раз проговорила она. И еще раз приподняла красную вуаль и плюнула. После чего с независимым видом прошествовала по проходу и вышла на улицу.
Малышка и Хеллер подошли к лимузину, и она плюхнулась на сиденье, улыбаясь и стягивая красные перчатки.
Хеллер посадил кота на откидное сиденье.
Малышка потянулась к нему и потрепала его по спинке.
— Это чудесный котяра, Джером. Он видит предателя с первого взгляда.
Они уехали.
Гансальмо Сильва получил свои похороны.
Но и я, хоть и разочарованный тем, что Хеллера не подстрелили, тоже кое-что получил. У меня возникла замечательная идея! Идея была настолько прекрасной, что я, одеваясь, только тихонько вскрикнул.
Я был на пути к избавлению от Хеллера раз и навсегда!
Было вполне очевидно, что Дж. Уолтер Мэдисон нуждается в зрелом руководстве и помощи, но, похоже, он не так уж и зависел от каждого моего слова.
Я прибыл туда на такси. Это была мучительно-болезненная поездка: каждое соприкосновение шин с камушком на дороге или бордюрным камнем отдавалось в том или ином синяке на моем теле. Я кое-как взобрался по ступеням лестницы дома номер сорок два по Месс-стрит, не осчастливив их своим падением. Я проложил себе дорогу в бурлящем зверинце штатных репортеров и делателей рекламы — что явилось тяжелым испытанием для синяков на моих локтях. А Мэдисон — добродушный, притягательный в своей искренности — фактически не обращал на меня внимания.
К тому же он разговаривал с кем-то по телефону. Он смотрел на меня, а разговаривал одновременно и со мной, и с той персоной на другом конце провода.
— Привет, господин Смит… Ну, я говорю только то, что вам лучше предоставить мне первую страницу… Вы выглядите каким-то бледным… При чем тут гора Святой Елены?
Я уже в третий раз обратился к нему:
— Говорю
— Ну а что, если снесло всю ее верхушку? Разве такое не случилось много лет назад?.. Всегда рад выслушать ваше мнение, господин Смит… Что ж, я допускаю, что Портленд в штате Орегон, погребенный под вулканическим пеплом, заслуживает больше места в газете, чем реклама… Что это вы сделали со своим лицом? На нем вроде как синяки… А что, если лава накроет и отдел расчетных операций?.. К врачу обращались?
Мне это сильно надоело. Я взял решительный тон:
— Я уверен, что скоро тебе будет не хватать материала для первой страницы, Мэдисон. Не исключено, что уже завтра. А у меня есть для тебя как раз то, что нужно.
— Ну так отодвинь это на вторую… на шестую страницу… Мы рады даже непрофессиональным идеям, Смит… Значит, несколько тысяч погибли и еще несколько тысяч пропали без вести… Почему бы вам не выйти отсюда и не поговорить с кем-нибудь из сотрудников, Смит?
— У меня есть кое-что о Хел… Уистере, чего никто не знает!
— Тогда действительно необходимо, чтобы я поговорил с вами… Если видна лава, ползущая сейчас прямо у твоего здания, возьми человека, чтобы писал об этом под диктовку, и переключи все внимание на меня… Я просто потрясен, Смит, что вы предлагаете его разоблачение на данном этапе операции; время еще не приспело… Лучше тебе отдать первую страницу под то, что я пришлю, или же «Портлендская грязь» окажется в дерьме. Если ты откажешь мне в первой странице… Что? У тебя теперь нет никакой газеты, а первой страницы и подавно? Тогда какого черта я говорю с тобой? — Он положил трубку.
— Идея великолепная! — упрашивал я.
— Я не могу послать Вундеркинда на спасение горы Святой Елены. Это выходит из рамок имиджа, Смит. — Он снова потянулся за трубкой.
Решительным жестом я положил свою перевязанную руку на его запястье. И хотя голос мой от крика стал грубым и хриплым, я резко возвысил его:
— Тебе понадобится завтра первая страница для Уистера. С исками ты уже отстрелялся. Я пытаюсь дать тебе материал для первой страницы на завтра!
— Но с исками я еще не отстрелялся, как вы скверно выразились, — совсем не профессионально. И у меня уже есть завтрашняя передовица! Вот она, полюбуйтесь! — Он сунул мне небрежно напечатанную на машинке газетную статью.
В ней говорилось:
«ВУНДЕРКИНД ОТДАЕТ ВСЕ ДЕНЬГИ НА БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ
Великолепным жестом Вундеркинд дал сегодня понять, что вся сумма, вырученная им от судебной схватки с МИК и «Спрутом», будет целиком отдана на благотворительные цели.
«Я не из тех, кто наживается на чужих неудачах, — заявил он. — Я не оставлю себе ни дайма из присужденных мне денег. Все до пенни отдам на хорошее дело»».