Дело о фальшивой картине
Шрифт:
— Класс! А не сменить ли мне название? «Суперсупрематизм» — это, пожалуй, слишком круто. Не каждый и допетрит, что это значит, а всем не объяснить. Гораздо лучше «Красный круг». Коротко и ясно, а, Лешка? Красный круг до меня еще никто не додумался написать. Можно, конечно, его еще и отдельно нарисовать, жаль, что у меня нет другого холста. Ну ничего, я очень скоро разбогатею и куплю их сразу штук десять.
Вымыв руки и пообедав, весьма довольный собой Ромка уселся-таки за компьютер.
— Ну
Лешка снова внимательно пригляделась к произведению своего брата. Красный круг и впрямь затмевал остальные геометрические фигуры, хаотично разбросанные по полотну, и сразу бросался в глаза. Тем не менее она засомневалась.
— Ты уверен, что твой «Красный круг» может кому-то понадобиться?
Ромка даже вскочил.
— А то! Неужели никто не захочет спереть такую замечательную работу? Я на нее столько дней потратил, кучу красок перевел! Значит, так. Перед тем, как ее выставлять в галерее, мы сфотографируем кромку подрамника и его изнанку, и потом каждый день будем сверять, не произошло ли с ними каких-нибудь изменений. А к делу можно будет Игоря, охранника, привлечь, надеюсь, ты поняла, что он никакого отношения к подмене картины не имеет?
— Глупая затея, — .отрезала Лешка. — Ты слишком высокого о себе мнения. Пока еще твои труды никакой миллиардер не купил, а потому никто твою картину подделывать не станет. Лучше подумай, не мог ли кто влезть, скажем, в окно? Или отключить сигнализацию и подобрать ключи?
Ромка, обиженный словами сестры, уселся обратно.
— Павел Петрович же сказал, что никто не мог этого сделать. А если кто-нибудь все же умудрился, то тогда это посторонний человек, и мы его вряд ли отыщем.
— А давай дадим объявление в Андрюшину газету, что в галерее есть еще одна картина Софьи, и проследим, что предпримет этот человек, — предложила Лешка.
Ромка задумался, а потом покрутил носом:
— Тоже глупость. В таком случае эту другую картину надо иметь, а где ее взять?
— Ну, тогда решай сам.
Лешка присела рядом с братом, вызвала электронную почту и обрадовалась, обнаружив очередное письмо от Артема.
«Если посторонний человек подменил картину, то вы его вряд ли найдете, — писал их лучший друг. — Поэтому прежде, чем что-либо предпринимать, советую окончательно убедиться, что в галерею никто не мог проникнуть с улицы».
— Ну и Темка! — восхитился Ромка. — Прямо все мои мысли читает.
Он вылез из-за стола, снова полюбовался на свое творение и улегся на Лешкин диван.
—
— Мне спать некогда. Я думать буду, — уставившись в потолок, ответил Ромка.
Думал он долго. Лешка уже все уроки на понедельник сделала, а он все лежал и лежал на диване, а потом она заметила, что ее брат уже давно ни о чем не думает, а сладко спит. Впрочем, Ромка по субботам никогда не садился за уроки, всегда откладывал их на потом.
Вечером, когда Лешка собралась гулять с Диком, Ромка вызвался ее сопровождать. Он подбежал к сестре и шепотом сказал:
— Прихвати намордник.
Девочка покорно кивнула, а когда они вышли из дома, спросила:
— И что ты надумал?
— А то, что надо действовать, а не сидеть и гадать на кофейной гуще. Знаешь ведь, что «хороший план сегодня лучше безупречного завтра». Так в «Законе Мэрфи» сказано, и я с этим высказыванием целиком и полностью согласен. Какое счастье, что галерея эта от нас не слишком далеко! Бежим скорее на троллейбус!
Припустившись за братом, Лешка не могла взять в толк, что он затеял, а Дик тем более. Пес решил, что непонятно за что он впал в немилость к своей хозяйке, и всю дорогу, жалобно поглядывая на Лешку, пытался сорвать с себя ненавистный намордник, тычась мордой в кусты и обтирая все попадающиеся по дороге углы. Из-за него и Лешке приходилось шарахаться из стороны в сторону, так как удерживать на поводке такого огромного пса ой как непросто. В троллейбусе Дик сел в угол и посмотрел на нее с таким укором, что Лешке стало стыдно.
— Потерпи немножко, я не виновата, это все он, — указав на брата, погладила пса девочка.
Но Ромке было не до собачьих страданий. Троллейбус подходил к Каланчевской площади, и он целеустремленно направился к галерее.
Возле нее не было ни души, и Дик на время избавился от намордника. Внутри галереи тоже было пусто, входные двери были плотно закрыты, а жалюзи на окнах опущены.
— И что мы будем здесь делать? — спросила Лешка.
— Поначалу давай стукнем в окно, будто собираемся его разбить, и посмотрим, что из этого выйдет. Мне интересно, как сработает сигнализация.
— А если нас сцапают? — неуверенно проговорила Лешка.
— Не нас, а меня одного. Риск — благородное дело. Но я постараюсь, чтобы этого не произошло.
Ромка оглянулся по сторонам и двинулся к окну. Он встал на цыпочки и поднял было руку, чтобы постучать по стеклу, но не успел осуществить свое намерение, так как откуда-то издалека послышались тихие шаги, и к дверям галереи подошла стройная женщина. Она была на высоких каблуках и при ходьбе чуть покачивалась. Отскочив от окна, мальчишка замер у большого дерева.