Дело о хитроумной ловушке
Шрифт:
– Ну? – сказал Мейсон. В его голосе слышалось нетерпение. – Что произошло?
– Вышел Гиффорд.
– Ваш муж? Гиффорд Фаррелл?
Она кивнула.
– Дальше, – произнес Мейсон.
– Я ничего тогда не подумала, потому что он навещал ее, когда она останавливалась и в других отелях. Сомневаюсь, что в этих визитах было нечто романтическое: с ней постоянно была машинка. Она, по-видимому, печатала, и они принимали меры предосторожности, чтобы никто не узнал, чем они занимаются.
– Дальше. Что произошло дальше?
– Ну, я на короткое
– И что же?
– Я слышала гудки, но никто не снимал трубку. Оператор сказала мне, что абонента нет на месте, и предложила перезвонить.
– Дальше? – спросил Мейсон.
– Дальше я заторопилась обратно, проехала на лифте на седьмой этаж и тихонько постучала в дверь 728-го номера. Ответа не последовало. Я воспользовалась своим ключом и открыла дверь.
– Что же вы обнаружили?
– Роза Калверт лежала мертвой на кровати. И тут я вдруг осознала, что за звук я слышала. Мой муж пристрелил ее, и, мало того, из моего револьвера.
– То есть как из вашего револьвера?
– Из моего. Он валялся на полу под кроватью.
– Ваш револьвер?
– Мой. Я узнала его. Тот самый, что «Техас Глоубал» купила для своего кассира. Кассир боялся ездить в одиночку ночью, опасаясь, что кто-нибудь может захватить его и попытаться узнать код сейфа. По-моему, он все время нервничал и умер несколько месяцев спустя. Словом, компания купила ему револьвер или нет, не знаю, но после его смерти Гиффорд забрал этот револьвер и отдал его мне.
– Вы узнали револьвер?
– Да.
– Как?
– Когда я спала, то обычно держала его под подушкой. Однажды я уронила его, и на нем осталась царапина – на его твердой, рубчатой рукоятке. А в другой раз содрала немного лака с ногтя, так что осталось маленькое пятнышко красного цвета. Конечно, я бы не заметила этого, если бы не видела, как Гиффорд выходил из комнаты. Зная, что он пристрелил ее, я неожиданно нашла оружие, а затем и узнала его.
– Гиффорд долго владел им?
– Когда я ушла от него, я, дурочка, забыла его забрать, то есть револьвер остался у него дома.
– Понятно, – сказал Мейсон. – Так что вы сделали?
– Ну, я решила оставить все как есть, открыла дверь и вышла в коридор, и именно тогда у меня созрел план.
– То есть?
– Мимо как раз проходила горничная, когда я открыла дверь. Она увидела меня, остановилась и внезапно спросила: «Это ваш номер?»
– Ну и что вы ответили?
– Я пропустила вопрос мимо ушей. Она, очевидно, разговаривала с Розой и знала, что это не мой номер.
– Так, – сказал Мейсон. – И что вы сделали?
– Я быстро начала соображать. Сказала ей, что это не моя комната, а комната моей подруги и что она дала мне ключ и попросила меня ее подождать, но у меня уже нет времени ее дожидаться. Я собираюсь
– Вы ее убедили?
– В том-то и дело, что нет. Горничная уставилась на меня, и я знаю, что она подумала: что я воровка. Но она ничего не сказала. Возможно, побоялась неприятностей. Я попалась. Я знала, что в ту минуту, когда обнаружат тело Розы Калверт в номере, я буду замешана в преступлении. Меня охватила паника. Я прошлась по коридору до лифта, подождала, пока горничная не уйдет, а затем вернулась в номер 729 и села, изрядно испуганная, понятия не имея, что, черт возьми, мне делать.
– И что же вы все-таки предприняли?
– Через некоторое время мне в голову пришла идея. Нельзя допустить, чтобы тело Розы Калверт обнаружили в номере 728. Но если бы я смогла перенести тело в номер 729, а затем убраться в номере 728, который закреплен за Рут Калверт, тогда все выглядело бы как надо. Если ее тело найдут в номере 728, горничная вспомнит, что я выходила оттуда, и опишет меня. Позже она обязательно меня узнает. Конечно, я понимала, что полиция может выследить меня по револьверу, но если бы устроить так, что в номере 728 ничего необычного не произошло и что убитая девушка жила в номере 729, тогда можно было любого пустить по ложному следу.
– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Что вы сделали?
– Я принялась лихорадочно размышлять. Все должно было выглядеть так, словно убийство произошло позднее, чем на самом деле. Я ждала, пока коридор не опустеет, затем спешно пересекла его и принялась укладывать в комнате вещи. Роза пользовалась печатной машинкой, и в корзинке для бумаг было полно листков копирки. Я достала их и поняла, что наконец у меня в руках полный список. Она делала много копий и постоянно меняла копирку. Я забрала листочки с собой.
– Продолжайте, – сказал Мейсон.
– Затем я двинулась в номер 729, позвонила и спросила, что у них было на ленч. Они ответили, что для ленча уже поздновато, но я сказала, что хочу чего-нибудь перекусить, и спросила, что у них есть. Они сказали, что в их меню есть жаркое из индюшатины, и я попросила принести. Пришел официант. Я заплатила наличными, дала щедрые чаевые, чтобы он меня запомнил, но при этом, как могла, прикрывала лицо. Поев, я велела ему забрать посуду.
– А потом?
– Потом я вдруг вспомнила, что Джерри Конвэй собирался заполучить этот список.
– Продолжайте.
– Я решила позвонить ему и сказать, чтобы он спросил письмо, которое я оставила бы ему в отеле. То есть неожиданно я поняла, что могла бы убить одним махом двух зайцев и сделать это тактично.
– Ну и?..
– Так вот, попросив убрать посуду, я отправилась в аптеку и купила пузырек мази, какую женщины наносят себе на лицо для массажа. Она мягко втирается в кожу лица, а затем, высыхая, неузнаваемо меняет эту самую кожу. Сглаживаются морщины, удаляется грязь, ну и все такое, да еще массируются мышцы лица. Я знала, что эта мазь делает лицо совершенно неузнаваемым.