Дело о мастере добрых дел. Часть 1. Доктор для дураков
Шрифт:
– Не знаю, - сказал Джениш, отдавая перстень.
– Мне кажется, мы зря в эту сторону смотрим. Во-первых, нужны мы ему с нашей префектурой, как собаке второй хвост. Ты же знаешь, кто он. Из какой семьи. Его семья послала морем кира Хагиннора, не дала ему Дворец-На-Холме под губернаторскую резиденцию, открыла в нем госпиталь для нищих и бездомных...
– Чем тебе не нравится бесплатный городской госпиталь?
– склонил набок вихрастую рыжую голову Аранзар.
– Мне так очень понравился. Невежливо, но быстро и не больно. А то я из-за тебя чуть без руки не остался.
–
– Я сам из такой семьи, Джениш, что нового ты мне можешь рассказать...
– Ну, и чем объяснишь, что он к нам не идет?
– Тем, что эта семья не отпускает, даже если сама хочет от тебя избавиться. Нет рядом семьи - я сам себя изнутри не отпускаю, потому что я из семьи. Сто поколений предков у меня внутри. И он такой же. От себя и от того, что внутри тебя, не убежишь. С ним не получится ни по хорошему, ни по плохому. Пока сам не почувствует потребность прийти и поговорить. Но я бы - ни на его месте, ни на своем - в самом страшном бреду о семейных тайнах рассказывать не пошел. Особенно в префектуру.
– До "по плохому" он однажды достукается. У мамы терпение крепкое, но короткое. Раз она решила, что у него с совестью не в порядке, если он даже привет сказать не зашел, значит, она эту совесть из него вынет и на допросе разложит.
– Ну, и хуже только получится. Это никому в городе не нужно - с его родней ссориться. Их причуды даже генерал-губернатор глотает, не жуя.
– Я разве за то, чтоб его официально вызвать? Я против.
– Значит, будем ходить вокруг да около. Пока не заманим. Хорошо, что это точно он. Не кто-то другой с таким же именем и родственниками.
– Хорошо, что далеко ходить не надо, - подвел итог Джениш.
– А то мне кто-то маленький, но тяжелый уже оба плеча отлежал.
Аранзар протянул руки к спящему ребенку:
– Давай я понесу.
* * *
Мышь сама разузнала, как Илана зовут и когда лучше всего прийти к нему с просьбой.
– Доктор Илан!
– обратилась она, возвращая пустую баночку из-под чая.
– Можно я останусь работать у вас? У вас же наверняка так много работы, что вам одному трудно, а вам совсем никто не помогает...
Илан посмотрел на нее, раздумывая не о том, что она откровенно и нагло напрашивается, а о том, что в госпитале его кто-то пожалел, раз ходят слухи, будто ему никто не помогает.
– Я не против, - ответил Илан.
– Только, если ты хочешь работать при мне, тебя нужно осмотреть на наличие проказы. Ты ведь из нижнего города?
Она кивнула.
– Грамотная?
– Немного, - отвела косые глаза Мышь.
– Таким, как ты, на более серьезную работу, чем тряпкой пол тереть, попасть непросто. Нужно будет очень стараться.
– Я уж поняла, - снова покивала она.
–
– Это которая доктор Наджед?
– Та самая. Пойдем, если ты готова и приняла обдуманное решение. Только знай: половую тряпку ты можешь бросить прямо сейчас и исчезнуть в нижней Арденне навсегда, ничего тебе за это не будет. При переходе на работу в лечебный корпус тебе придется подписать контракт и соблюдать много обязательств, некоторые из которых нелегкие.
– Какие нелегкие?
– Не задавать глупых вопросов. Не болтать. Ни о том, что ты увидишь на работе, ни о том, что услышишь, ни о том, что запишешь или прочтешь, ни даже о всяких глупостях просто так и попусту. Младший медицинский персонал работает с закрытым ртом. Не пожалей потом, что согласилась.
– Угу, - сказал Мышь.
– Ну, так что?
– Я готова.
Позже, на бегу одергивая и оправляя чистую форменную робу, она пробкой выскочила из кабинета доктора Наджеда красная и злая. На голове топорщился платок, пропитанный вонючкой от вшей.
– В каждую дырку смотрит!
– прошипела она и брезгливо встряхнула белый сестринский фартук.
Илан терпеливо ждал ее под дверью.
– Такая работа, - пожал он плечами.
– Побольше почтительности. Доктора тебе не ровня. Обсуждать их самих и их действия младшим тоже запрещено.
Мышь в последний раз одернула юбку и поправила съезжающий на косые глаза платок:
– Я могу приступать? Нет у меня никакой проказы, только вши!
Илан жестом показал ей закрыть рот.
– Связался ты с этой Мышью на свою голову, - покачала головой госпожа Гедора, когда он зашел забрать мышиные бумаги.
– Бестолковая, трещит без остановки, полуграмотная и без представлений о приличном. Как ты будешь приучать ее к порядку, понятия не имею. И еще учти - она девственница.
– Зачем мне это знать?
– удивился Илан.
– Мало ли. Если сдуру начнет трепать что-то лишнее, или тебя вдруг с горя занесет на эту хворобу, она свои три корявые буковки под результатом осмотра подписала. А ты ее какую принял, такую по истечении контракта должен будешь вернуть.
– Я свои обязательства помню и соблюдаю, - твердо и несколько холодно проговорил Илан. Разговор, поведший в эту сторону, ему не нравился. Не такое уж у него было глубокое горе, и в городе всегда найдется, где поправить.
Госпожа Гедора только развела руками.
– Я прописала ей в контракте испытательный срок на месяц. Не для нее. Для тебя, чтобы ты мог вовремя отказаться и выгнать бестолочь взашей.
В первые рабочие пол стражи Мышь, конечно же, отличилась. При переборе химической посуды отколола нос у тонкостенной дорогой реторты.