Дело о пеликанах
Шрифт:
— Это два миллиона долларов.
— Да, сэр. Полагаю, вы правы. Мне кажется, у него были подозрения.
— Я не думаю, что он был убит уличными грабителями, миссис Морган.
— Я не могу в это поверить. — Голос у нее слегка сорвался, но она справилась с собой.
— Копы задавали вам много вопросов?
— Нет. Они считали, что это просто еще одно ограбление на улицах Вашингтона, закончившееся трагично. Ничего особенного. Случается каждый день.
История со страховкой была интересной, но бесполезной. Грэй устал от миссис Морган и ее неторопливой речи. Ее было жалко, но если она ничего не
— Как вы считаете, что ему было известно?
Это могло тянуться часами.
— Я не знаю, — ответил Грэй, взглянув на часы. — Он сказал, что знает что-то об убийствах, но дальше этого не пошел. Я был уверен, что мы где-нибудь встретимся и он все мне расскажет и что-нибудь покажет. Я ошибался.
— Как он мог что-то знать об убитых судьях?
— Я не знаю. Он ни с того ни с сего позвонил и сказал мне об этом.
— Что бы, к примеру, он мог вам показать? — спросила она.
Репортером был он. Вопросы полагалось задавать ему.
— Понятия не имею. Он даже не намекнул.
— Где бы он мог прятать подобную вещь?
Вопрос был простодушным. И вдруг до него дошло. Она к чему-то клонит.
— Я не знаю. Где он хранил свои ценные бумаги?
— У нас был сейф в банке для купчих, завещаний и прочих бумаг. Я всегда знала о сейфе. Всеми деловыми вопросами в семье занимался он, господин Грантэм. В прошлый четверг мы с отцом осматривали сейф, но ничего необычного в нем не заметили.
— Вы рассчитывали на что-то необычное, верно?
— Нет. Затем в субботу, рано утром, когда еще было темно, я просматривала бумаги в спальне, в его столе. У нас есть такое старинное шведское бюро, где он держал свою личную переписку и другие бумаги, и я обнаружила в нем кое-что не совсем обычное.
Грэй вскочил на ноги с телефоном в руках и дико уставился в пол. Она позвонила в четыре утра. Двадцать минут болтала ни о чем. Дождалась, когда он уже был готов бросить трубку, и выдала нечто сногсшибательное.
— Что это такое? — спросил он как можно спокойнее.
— Это ключ.
У него в горле стоял комок.
— Ключ от сейфа. От другого сейфа.
— В каком банке?
— В Первом колумбийском. Мы никогда не пользовались его услугами.
— Понятно. И вы ничего не знали об этом втором сейфе?
— О нет. Я была озадачена этим и все еще недоумеваю, но все наши деловые бумаги были на месте, в старом сейфе, поэтому у меня не было причин проверять этот новый сейф. Я для себя решила, что сделаю это, когда у меня будет возможность.
— А вы не хотели бы, чтобы за вас это сделал я?
— Я знала, что вы так и скажете. Что, если вы найдете то, что ищете?
— Я не знаю, что я ищу. Но что, если я найду что-то и это что-то окажется весьма, скажем, заслуживающим внимания прессы?
— Используйте его.
— И никаких условий?
— Одно. Если оно каким-то образом компрометирует моего мужа, вы не будете это использовать.
— Договорились. Я обещаю.
— Когда вы хотите получить ключ?
— Он у вас в руках?
— Да.
— Если вы выйдете на веранду, я буду там примерно через три секунды.
Личный самолет из Майами привез только пятерых, поэтому Эдвин Шнеллер мог задействовать в операции всего семь человек. Семь
Эти люди были не из тех, кто всегда находится под рукой, готовых на «мокрое дело». Их надо было разыскать и уговориться о цене, которая на этот раз была немалой.
Шнеллер не был новичком в «мокрых делах» и понимал всю безнадежность операции, которая больше походила на акт отчаяния. Земля уходила у них из-под ног. Он сделает все возможное в этой обстановке, но ему, Эдвину Шнеллеру, пришла вдруг в голову неожиданная мысль.
Дарби не давала ему покоя. Она встретилась с Камелем на его условиях и ушла от него. Она уходила от пуль и бомб и от лучших профессионалов в их деле. Ему захотелось посмотреть на нее, не убить, а поздравить ее. Новичка, обводящего вокруг пальца профессионалов и продолжающего жить назло им. Они сосредоточатся на здании редакции «Пост». Это было то место, куда он должен был вернуться.
Глава 40
Автомобили в деловой части города двигались впритык друг к другу, и это вполне устраивало Дарби. Она не спешила. Банк открывался для посещения в девять тридцать, а где-то около семи за кофе с пирожками в ее номере, к которым они не притронулись, он ее убедил, что в хранилище ценностей должна отправиться она. Она в этом была не вполне убеждена, но делать это следовало женщине, а таковых в их распоряжении было не так уж много. Беверли Морган рассказала Грэю, что Первый банк Гамильтона закрыл доступ к их сейфу, как только стало известно о смерти Кертиса, и что ей было разрешено только просмотреть и сделать опись его содержимого. Ей было разрешено также сделать копию с завещания, но сам оригинал был помещен обратно в сейф и заперт в хранилище. Ограничение на доступ будет снято только после того, как налоговые инспектора закончат свою работу.
Поэтому сразу же возникал вопрос: а знают ли в Первом колумбийском о том, что он мертв? Морган никогда не пользовался услугами этого банка. Беверли не имела представления, почему он его выбрал. Это был громадный банк с миллионом клиентов, и они решили, что его величество случай находится на их стороне.
Дарби устала играть с судьбой. Но теперь, когда она упустила прекрасную возможность сесть вчера вечером в самолет, ей предстояло потягаться в качестве Беверли Морган с самим Первым колумбийским банком и залезть в сейф мертвеца. А что же собирался делать ее сообщник? Он был намерен прикрывать ее. У него оказался этот пистолет, который напугал ее до смерти, как, впрочем, пугал и его самого, хотя он в этом не признавался. Он планировал находиться в качестве телохранителя у главного входа, пока она будет жульничать с сейфом.