Дело о сбежавшем трупе
Шрифт:
— Разумеется, нет.
— Вам не известно, что он съел какие-либо конфеты, ведь так?
— Да.
— Вам не было известно, что он вообще принял какой-либо яд?
— Постойте... постойте, я не могу утверждать это под присягой. Меня там не было.
— Вам было только известно, доктор, что у Эдварда Давенпорта отмечен типичный случай пищевого отравления, но он ведь мог ошибиться.
— Да, насколько мне известно.
— Кто угодно может отравиться, не так ли, доктор, и скорее подумает, что его умышленно отравили, чем объяснит это испорченной пищей?
— Я разделяю ваше
— В вашей практике отмечались такие случаи?
— Я... да, кажется, были.
— И вы утверждаете, что Эдвард Давенпорт не умер от отравления цианистым калием?
— Я утверждаю, что нет.
— У меня все, — закончил свой допрос адвокат.
— Постойте, — остановил доктора Вандлинг, заметив, что тот собирается покинуть свое место. — Я хочу задать вам несколько вопросов. Мы с вами беседовали раньше, не так ли?
— Да, сэр.
— И вы ни разу не сказали мне, что смерть мистера Давенпорта не была вызвана цианистым калием?
— Вы меня и не спрашивали. Однако я готов разъяснить свою позицию. Я считаю, что жена дала ему яд, что отравление оказалось фатальным, что этот человек вполне мог умереть в результате принятия этого яда или повторной дозы яда, которая была дана ему непосредственно перед смертью. Я использовал слово «яд». Я не говорил, что это цианистый калий, а вы не спрашивали. Я высказал свое частное мнение, что он мог умереть и от истощения, поскольку его организм оказался неспособным сопротивляться действию яда, который был принят вместе с конфетой около семи часов утра.
— Да, все так, — согласился Вандлинг, — но вы, в частности, не сказали мне, что он не мог умереть от цианистого калия.
— Меня не спрашивали. Я не видел причины, чтобы вступать в конфликт с другим врачом, если только мне не будет задан вопрос при таких обстоятельствах, когда я не смогу избежать ответа на него. Мистер Мейсон задал мне четко сформулированный вопрос, и я дал ему четко сформулированный ответ. Я, конечно, ответил бы на этот вопрос, если бы мне задали его таким образом, когда я не мог бы не ответить на него. Я находился рядом с мистером Давенпортом, когда он скончался. Смерть могла явиться результатом принятия какого-то яда, который воздействовал на сердце, или следствием шока на принятый ранее яд. Однако симптомов смерти, которые должны отмечаться при отравлении цианистым калием, я не обнаружил.
— Вам известно, какое количество яда было обнаружено в желудке этого человека при вскрытии?
— Известно.
— И оно оказалось достаточным для того, чтобы вызвать смерть?
— Совершенно верно.
— Стало быть... постойте, но в его организме обнаружено такое количество цианида, которое убило его, даже если вы не считаете причиной смерти цианид?
— Я возражаю по данному вопросу, — прервал прокурора Мейсон, — поскольку он является спорным, не относящимся к перекрестному допросу и совершенно неопределенным. Вопрос заключается не в том, от чего бы мог умереть человек, если он не умер от того-то. Вопрос заключается в том, что явилось причиной его смерти.
— Я тоже так думаю, — сказал судья Сайлер. — Я поддерживаю возражение.
— Ваша честь, — подал голос Вандлинг, — мы имеем дело с исключительной ситуацией. Доктор Хокси
— Он врач. Он вправе высказывать свое мнение, — указал судья Сайлер.
— И ваш свидетель, — прибавил Мейсон.
— Ваша честь, — произнес Вандлинг, — мне кажется, в сложившихся обстоятельствах обвинение может настаивать на отсрочке судебного разбирательства. Откровенно скажу, отсрочка не послужит препятствием для дальнейшего его хода. Я мог бы сразу отклонить возражение и арестовать эту женщину завтра на тех же основаниях.
— Почему вы не делаете этого? — спросил Мейсон.
— Необходимо изучить некоторые обстоятельства дела. Я могу объяснить, ваша честь, что в определенной степени я связан тем фактом, что доктор Рено является моим свидетелем. Если бы я вызвал доктора Хокси на свидетельское место и указал на причину смерти по результатам вскрытия, если бы я указал на присутствие яда в конфете и наличие отпечатков пальцев обвиняемой на этих конфетах — в особенности после того, как миссис Давенпорт заявила, что никогда не открывала эту коробку с конфетами, — тогда я располагал бы достаточно серьезными основаниями для возбуждения дела.
— Вы хотите, чтобы я предъявил обвинение на основании тех доказательств, которые уже имеются? — спросил судья Сайлер.
— Я не знаю, ваша честь, — откровенно признался Вандлинг. — Ситуация несколько усложнилась. В материалах судебного дела указано, что доктор Рено вызван как мой свидетель; он утверждает, что смерть наступила не в результате отравления цианидом.
— А ваш собственный доктор, — вставил Мейсон, — не смог найти следов шоколада в желудке умершего.
— Я хотел бы, чтобы доктор Рено оставил свидетельское место; и прошу доктора Хокси снова занять его. Я задам ему один вопрос, — сказал Вандлинг.
— Есть возражения? — спросил судья Сайлер, обращаясь к защите.
Мейсон улыбнулся:
— Никаких, ваша честь.
— Пожалуйста, уступите свидетельское место доктору Хокси, доктор Рено. Прошу вас, доктор Хокси. Вы уже принесли присягу. У меня к вам только один вопрос.
Доктор Хокси демонстративно занял свидетельское место. Он явно негодовал, поскольку была задета его профессиональная гордость.
— Вы слышали показания доктора Рено? — спросил Вандлинг.
— Слышал! — резко ответил тот.
— У вас имеются какие-либо сомнения в отношении причины смерти?
— Абсолютно никаких. Человек, тело которого я вскрывал, скончался от цианистого калия.
— То есть в его желудке содержалось достаточно цианистого калия?
— Да, сэр.
— Разрешите задать вам еще один вопрос. Он звучит несколько искусственно и мрачно. Скажите, можно ли выкачать содержимое из желудка трупа?
— Разумеется.
— Понятно. А привнести что-либо в желудок трупа? Доктор Хокси заколебался.