Дело о золотой маске
Шрифт:
— Скорее, пожалеют, — согласился Лидар.
— Они и раньше жалели, да только как мне им в глаза смотреть?! Кобеля завела, а на цепи не удержала, — неожиданно зло проговорила она и расплакалась, скорее от облегчения, чем от горя. — Как же я от него устала! Зря вы выспрашиваете о ком-то злокозненном, даже если и подозревают, не укажут.
И все же удача им улыбнулась. Не далее пяти домов от того, в котором проживал Сопль, не так давно поселилась предсказательница погоды. Она обладала слабым магическим даром, но этого уже было достаточно, чтобы нынешний утопленник посчитал ее личным врагом.
Вначале он требовал, чтобы новая соседка, препятствовала погодным изменениям на их улице. Получив отказ, тотчас побежал жаловаться патрульному, утверждая, будто именно она портит
После, когда скандалисту таки доказали, что на их улице погода такая же, как во всем Гранвиле, он заявился к соседке с требованием предсказывать изменения погоды на день вперед и предоставлять ему каждовечерние отчеты. Тут уж женщина не выдержала и послала его так далеко, как умела, пообещав превратить в жабу: те хорошо дождь предсказывают, будет сам себе предвидец.
Сопль немедленно побежал писать очередную кляузу и вечером, уже после наступления темноты, поспешил лично отнести ее не какому-то там патрульному, а сразу городовому, подозревая — и правильно делая, поскольку достал он всех преизрядно, в том числе и почтальонов — что иначе его «послание» до адресата не доберется. Путь его пролегал через набережную.
— Слушай, но не в ночи же глухой он там рыскал? Не могло такого быть, чтобы обошлось без свидетелей?
— Это смотря какая погода стояла, — возразил Итен. — Судя по всему, скверная, в какую не тянет гулять по набережным, ловя собственным телом резкие порывы ветра.
— А обойти не дано было? А самоходку взять? А впрочем… — Лидар махнул рукой, — скупердяй и наиболее короткий путь.
— Если его кто-то «вел», то вполне мог внушить необходимость идти только так и не иначе.
— А если он обозлился на весь белый свет, мог пойти туда сам и назло.
Итен потер переносицу.
— Ладно, пойдем побеседуем с еще одной милой женщиной.
Предсказательница погоды действительно оказалась очень мила. Невысокая, слегка полноватая румяная красавица с дивным голосом и ясными смеющимися глазами. Заподозрить ее в порче и, тем более, убийстве не вышло бы при всем желании, которого никто не испытывал.
— Н-да… дела, — протянул Лидар. — И ничего ведь не жало этому Соплю, наверняка ж догадывался, насколько он опротивел всем вокруг. А он гнул свою линию. Назло.
— Он считал себя сподвижником или еще кем-то вроде.
— А ты замечал? Как у кого все хорошо, непременно такая гадость рядом ходит? — горячился Лидар.
— Может, за тем и ходит, — сказал Итен. Они вышли на широкую улочку, разделенную в центре трамвайными путями. Время клонилось к вечеру, значит, и в управление сегодня можно было не возвращаться. Трамвай Лидара шел направо, Итена налево. — Пример того, как не нужно себя вести. Ну, знаешь, положительными нас всех пичкают с детства, наверное, потому и появляются такие сопли: хотят быть нужными, правильными, на героев книг не тянут и в результате творят всякую дичь, цепляясь к ни в чем неповинным людям. Зато становятся сами нравственными ориентирами для окружающих. Хороший ли ты человек? Если ведешь себя не как Сопль, то хотя бы неплохой.
— А еще они полностью оправдывают пословицу: о покойных либо ничего, либо правду. Ты мне лучше скажи, Ит, чего мы с еще одним делом делать будем? На тебе — маска. Я загружен по уши. Рожъэ — в клинике. О! Мой трамвай.
— Беги, — поторопил его Итен. — Разберемся.
Глава 9
Над Гранвилем царил вечер: самое его начало, когда уже скрылось солнце, и легкие сумерки опустились на город, но небо, еще светло-синее и очень глубокое, пока не окрасилось чернилами ночи. В центре зажгли фонари, придав бульварам и проспектам сказочно-праздничный вид. Окна осветились золотистым и голубовато-белым: где свечами, а где и дорогими электрическими лампами — последним достижением техно-магической науки, пять лет назад ставшим доступным жителям столицы.
Итен обожал гранвильские
В детстве вопрос, почему среди людей рождаются маги, Итена волновал остро: со спецшколой не повезло. Он с гораздо большим удовольствием ходил бы в обычную, расположенную на соседней улице, нежели добирался на трамвае или самоходке в соседний район, тратя на дорогу лишний час. Да и магическим даром обладал откровенно слабоватым, а значит, в глазах более половины преподавателей заведомо выглядел неудачником, а у трети из них вызывал смесь презрения и жалости.
До предвыпускного класса Итен полагал наличие у себя склонности к магии тонким издевательством мироздания и местью за многочисленные проступки в одной из прошлых жизней. Преподаватель магических основ полностью с ним соглашался, прибавляя, что, вероятно, и сам был кем-то проклят, удостоившись подобного ученика. Подобное не исключало величайшего уважения, которое вызывал этот человек, в отличии от преподаваемого им предмета, но обидно было все равно.
Выгода от спецшколы тем не менее имелась. Может, Итен и не нашел друзей среди однокашников, зато не чурался прочей ребятни, на которую юные маги смотрели свысока. Ребятня к Итену буквально липла, причем всех возрастов. Его малых сил не хватало для сотворения чего-нибудь существенного, зато он с удовольствием и талантливо показывал фокусы. Слабый дар имел приятную оборотную сторону: не всякий артефакт мог его обнаружить. По сути выходило настоящее волшебство: колдовство без колдовства.
Некоторое время Итен на полном серьезе размышлял не прибиться ли к бродячему цирку, чуть не возглавил местную воровскую банду, стал первоклассным шулером. А потом погиб отец, и жизнь поделилась на «до» и «после». Все, кажущееся значительным, отошло даже не на второй, а на десятый план, вмиг стало неважным. И единственной мыслью, овладевшей Итеном, стало поступление на службу.
Его отговаривали, твердили, что со столь малым даром ему не подняться выше постового, выписывающего штрафы неверно припарковавшимся самоходкам, или на худой конец патрульного. Две трети друзей отвернулись от него, сочтя предателем. И только учитель магических основ взялся за заведомо провальное дело подтягивания — по сути обучения заново — своему предмету.
При всем старании входные экзамены в учебку Итен неминуемо провалил бы. Жалование в полиции платили не из лучших, однако имелось немало привилегий, позволивших бы закрепиться в столице или городе поменьше Гранвиля выходцу из деревни или совсем глухой провинции, а то и горожанину из трущоб выбраться в район получше. Прибавить к этому уважение простых жителей города, определенную власть, и становится ясно: количество претендентов на место не просто велико, а огромно.
Выручило умение мухлевать и не унывать, до последнего пытаясь вывернуть в свою пользу практически безнадежную ситуацию. А еще — удача: сильный артефакт, выявляющий выплески силы у поступающих, сгорел за полчаса до начала испытаний, а глава приемной комиссии решил не прерывать экзамен. Старый министерский хрыч заявил о своем умении поймать на несанкционированном колдовстве любого. Сидящая по его левую руку Ирвина Блакарди спорить не стала. Она улыбалась все три часа, пока будущие охранители правопорядка показывали свои умения. Глядя на Итена, она почти смеялась в голос. Могла ли она поймать его за руку? Да, скорее всего. Министерский хрыч, надувшийся от важности, нет, а Ирвина — с легкостью. Однако она почему-то этого не сделала. Не потому ли, что не только Итен оказался достаточно нагл при испытаниях?.. Не спрашивать же теперь. Главное, он поступил. Постоянно висел где-то в конце табеля об успеваемости по магическим предметам, зато в остальных являлся одним из лучших. И под угрозу отчисления не попадал ни разу.