Дело тел
Шрифт:
И теми, на ком внушение не сработало, оказались преимущественно дети.
Если взрослые сидели кто где, или лениво брели куда-то по улицам, то дети, почувствовав свободу, носились тут и там, и творили, что хотели. Двое мальчишек лет по десять, не больше, гоняли по пустой улице мяч, используя вместо ворот распахнутые двери домов; компания из пяти гермо лет по восемь катила по дороге тележку, доверху набитую какой-то снедью; совсем маленькие девчушки рисовали в центре мостовой большую картину, причем рисовали прямо руками, и дорога, покрытая составом, послушно меняла под их ладошками
— Сходим к Вайши? — предложил Аквист.
— Давайте, — согласился Фадан. — Интересно, на него подействовало, или нет?
— Мне почему-то кажется, что нет, — Аквист задумался. — Должен быть какой-то… какой-то критерий, мне кажется.
— Критерий чего? — нахмурился Шини.
— Критерий отбора, — пояснил Аквист. — Вот смотрите. Сначала нас вроде бы проняло, да?
Все дружно кивнули.
— Но потом мы поняли, что происходит что-то неправильное. И нас тут же отпустило. И больше это чувство не возвращается. Я прав?
— Прав, — согласился Фадан. — Ты считаешь, что он сумел догадаться?
— Мне кажется, да, сумел. Для того чтобы догадаться, надо… — Аквист задумался. — Надо мыслить как-то иначе, что ли. Не могу слова подобрать.
— Восприятие, — пожал плечами Бакли. — Сеп вон подсказывает, что существуют стереотипы мышления, и что те, кто мыслит не стереотипами, внушению не поддаются. Поэтому дети так себя и ведут. У них стереотипов нет еще. По крайней мере, у тех, кому их не успели внушить.
Ни Сеп, ни Шеф, ни Ана, ни Ал с Элом пока что не показывались, и, видимо, это было правильно — не смотря на то, что город находился в дурмане, появление «мертвых» было бы всё-таки излишним.
— Ана говорит, что Вайши точно не поддался, — добавила Бонни. — Вайши внутренне тот еще ребенок.
— В смысле? — не понял Фадан.
— Есть разумные, к которым грязь и дрянь просто не пристают, — повторила Бонни слова Аны. — Они внутренне до самой смерти остаются детьми. Вот Вайши как раз из таких. Он верит в чудо, в справедливость, в невозможное. И даже когда всё очень плохо, такие не теряют надежды и настоящей веры. Поэтому Вайши для внушения Триединого неуязвим.
Как выяснилось чуть позже, Сеп и Ана оказались совершенно правы.
…Вайши команда нашла неподалеку от музея, в переулке. Он сидел на раскладном стульчике, который, видимо, принес из дома, и оживленно беседовал о чем-то с компанией подростков. Вспомнив, как Вайши лютовал в музее, и чуть не подрался с детьми, Аквист удивился, но вида не подал. Видимо, музей для Вайши был местом особенным, а тут, на улице, порядки осуществлялись совсем другие.
— …по площади попозже погоняем. А сейчас сходите к девчонкам и проследите, чтобы мелких покормили, время-то уже обеденное. Стрейки, принеси мне попить, хорошо?
— Тележку привезти? — спросил долговязый мальчик по имени Стрейки. — Или пусть средние сначала для мелких отвезут?
— Для мелких сначала, чего ты… ребят, как родители покушать придут, вы им хлеба дайте с лхусом, а потом лучше всего по комнатам разведите. Ну вечером. А как разведете, мы как раз и покатаемся, — он заговорщицки подмигнул ребятам. —
— С десяток есть, — ответил другой подросток. — И все на лапах! Мы еще не пробовали, но, наверное, эти быстрее первых будут. Лапы длинные такие…
— А дороги что? — спросил Вайши.
— Вроде пошире стали, — неуверенно ответил подросток. — Это надо, чтобы ты поглядел.
— Погляжу, погляжу, — пообещал Вайши. — Ох ты ж! Аквист, Шини! Это вы?
Аквист улыбнулся.
— Мы, конечно, — подтвердил он. — Как дела?
— Где вы были? — с подозрение спросил Вайши.
— Там, где ты подумал, — кивнул Шини. Он справедливо рассудил, что при подростках говорить про другую планету не стоит. — И… Вайши, это круто. Правда.
Глаза у Вайши загорелись.
— Так, ребятня, идите, гуляйте, — приказал он подросткам. — Мы попозже на площадь придем. И не гоняйте сильно пока, ладно? Давайте сначала приноровимся немножко.
Через минуту подростков в переулке уже не было, они гурьбой рванули куда-то вниз по улице.
— На площадь побежали, — пояснил Вайши. — К машинкам.
— На какую площадь? — не понял Фадан. — Автобусную?
— Какое там, автобусную! Вы не знаете, чего у нас тут делается! — Вайши хлопнул себя ладонями по костлявым бедрам. — Три дня уже, как началось. Взрослые словно заснули все, разом. В уме остались Вукер, я, Оташенька, да детвора.
— Оташенька? — с подозрением спросил Аквист. Оташеньку он откровенно побаивался, и небезосновательно. — Но…
— Почему она не заснула, хочешь спросить? — прищурился Вайши. — Да потому что она такая же чокнутая на самом деле. Она ругается, да, но почему ругается-то… напоказ. А в душе она другая. Вот и не заснула. Она сейчас команду из девчонок собрала, чтобы за малявками поухаживать, а я с пацанами и средними вожусь.
— Я про площадь так и не понял, — напомнил Фадан.
— А, площадь! Так вот, площадь. У нас тут площадь появилась, под холмом. Здоровенная!.. И от нее дороги стали появляться, как реки потекли в разные стороны. Сначала тоненькие были, меньше шага в ширину, а сейчас уже ого как расширились. И за горизонт ушли, в первый же день еще. С холма в бинокль смотрели, конца-края не видно. Здорово, да? — в голосе старого хранителя звучал самый настоящий восторг. — Угадайте, куда красная отправилась?
— Подозреваю, что по Красному Пути, который ты рассчитал, — сказал Фадан. — Точнее, по своему старому… ммм… руслу? Или как правильно.
— Заняла свое место, — пожал плечами Бакли. — Где ей положено быть.
— Верно, верно, — закивал Вайши. — И другие дороги тоже. А вот на площади, где эти дороги сходятся, на второй день появились машинки. Сначала маленькие совсем. Кабинка, одному с трудом влезть, и лапки такие, во все стороны. Ну, пацаны, а потом и гермы, полезли, ясное дело…
Оказалось, что машинками очень легко управлять, и что они, пусть и неспешно, разъезжают по площади туда-сюда. Разумеется, покататься захотелось всем, и пришлось Вайши брать процесс катания под свою ответственность: он вполне справедливо предположил, что за детьми надо последить, чтобы не сделали чего плохого и не поранились.