Дело трех императоров
Шрифт:
Он почти набросился на молодого человека, дежурившего у стойки портье. Нет, Лаура Валюбер еще не вернулась к себе в комнату, ключ номер триста восемь висел на доске.
– Куда выходит эта комната? На задний фасад?
– Да, синьор.
– Куда именно?
– Разве я обязан вам отвечать?
– Специальная миссия, - сказал Валанс, показывая свое удостоверение.
– На середину улицы, напротив старого отеля «Луиджи».
– Пожалуйста, закажите мне в баре порцию виски. Скажите мадам Валюбер,
Он говорил быстро и уверенно. Ему не было страшно. Просто он сознавал, что на балконе отеля «Луиджи» в темноте стоит убийца и поджидает Лауру, а он никого не может позвать ей на помощь. Если бы он обратился в полицию, пришлось бы рассказать о нелегальных операциях Лауры и Колорадского Жука, после чего ее бы тут же арестовали. Надо будет в одиночку разобраться с этим киллером.
– Мадам Валюбер все еще в баре, - сказал молодой человек, протягивая ключ Валансу.
В его словах прозвучала нотка осуждения.
Валанс прошел через безлюдный холл отеля в бар. Лаура сидела там одна, опершись локтями о стол и уткнувшись подбородком в сложенные руки. Она с трудом удерживала в руке сигарету. Подходя к ней, он старался ступать как можно тише: ему казалось, что звук его шагов может привлечь смерть, затаившуюся на улице, и Лаура погибнет до того, как он успеет ее перехватить. Говорят же, что криком можно вызвать лавину. Остановившись позади нее, он заговорил еле слышным голосом:
– Встань и без разговоров иди за мной. Мне надо увести тебя отсюда.
Она не шелохнулась. Она застыла, ушла в себя. Он подошел с другой стороны и взглянул ей в лицо.
– Ты должна пойти со мной, Лаура, - повторил он тихо.
Что он мог сделать? Он стоял здесь, у стола, рядом с этой блистательной, отчаявшейся женщиной, которую надо было увести отсюда. Он решил прибегнуть к хитрости.
– Не расстраивайся из-за Тиберия. Они не будут предъявлять ему обвинение в убийстве. Следователь сказал, что ему дадут от силы два года. А сейчас встань и очень тихо выйди отсюда вместе со мной, - сказал он.
Не поднимая головы, она затянулась сигаретой.
– Напротив твоего окна стоит человек, который собирается тебя пристрелить, - продолжал Валанс.
Лаура медленно поднялась, и пепел от сигареты упал на стол. Она стояла перед Валансом, не глядя на него, опустив голову.
– Мне все осточертело, - произнесла она.
– Ты представить себе не можешь, до какой степени мне все осточертело.
Валанс не двигался с места. Он простоял так несколько секунд, Лаура была совсем близко. Ну вот, подумал он, закрывая глаза, вот оно, падение в бездну, теперь мне крышка. Он обнял ее.
– Лаура, - сказал он, - теперь
Он вывел ее из «Гарибальди» через подвальные помещения и кухню, которые выходили на другую улицу. Они взяли такси и поехали к нему в отель. Валанс крепко сжимал запястье Лауры.
– Завтра переедем в другое место, - сказал он.
– Будем переезжать каждый день.
– Ты соврал про Тиберия?
– Да.
– Они собираются предъявить ему обвинение в двух убийствах?
– Да.
– Этот парень много значит для меня.
– Им на это плевать.
– А тебе - нет.
– Верно.
– Я кое-что знаю, но не могу тебе сказать.
– Что именно?
– Кое-что насчет Габриэллы. Я ничего не могу тебе сказать, пока не буду знать наверняка. Я думаю об этом уже несколько дней.
– Это имеет отношение к убийствам?
– Да. Я больше не в состоянии думать об этом.
– Лаура, - сказал Валанс, повышая голос, - я не могу спасти Тиберия. И ты не сможешь. Тиберия может спасти только Тиберий, только он сам.
– Почему ты вдруг так говоришь?
– Потому что Тиберий - император.
Лаура посмотрела на него.
– Они довели тебя до сумасшествия, - произнесла она едва слышно.
Валанс все еще сжимал ее запястье. Наверно, ей уже было больно. Но он не собирался отпускать ее руку, об этом не могло быть и речи. Он повернул голову и через окно машины взглянул на темную улицу, проносившуюся мимо. Он внимательно разглядывал тротуары, фонари, обшарпанные дома, хотя ему не было до всего этого никакого дела. Валанс думал: «Я все еще люблю ее».
XXXIV
– Черт возьми, - в ужасе произнес Тиберий, - черт возьми, сегодня же пятница!
Он сел на койке, сосредоточился, как только мог, и стал быстро соображать. Это было так увлекательно. Он сидел, неподвижно уставясь в потолок, и изучал целый ряд очевидных обстоятельств, стараясь дышать очень тихо, чтобы не спугнуть вереницы мыслей, которые бесшумно оживали у него в голове. От волнения у него сводило нутро. Он осторожно встал, схватился за прутья решетки и заорал:
– Тюремщик!
Надзиратель стиснул зубы. Парень с самого начала называл его не иначе как «тюремщик», словно они находились в застенке семнадцатого столетия. Это очень злило его, но Руджери просил не спорить с Тиберием по пустякам. Было ясно, что Руджери не знал, как найти подход к этому ненормальному.
– Что случилось, узник?
– спросил он.
– Тюремщик, позови сюда Руджери, причем незамедлительно, - нараспев произнес Тиберий.
– Нельзя беспокоить комиссара в восемь часов вечера, если на это нет серьезной причины. Он сейчас дома.