Дембель против бандитов
Шрифт:
— Хм, — произнес Шашель совершенно равнодушным голосом. — Хм. Не знаю, не знаю… Со Злым я, конечно, не так хорошо знаком, как хотелось бы. Но человек вроде бы очень приличный.
Гладилин всячески демонстрировал свое безразличие к разговору, хотя и знал, что горячие утверждения Сникерса — только завязка, прелюдия. Не с одними же стенаниями да жалобами приехал сюда этот недалекий мясной бычок! Сам ведь говорил по телефону, что хочет предложить нечто конкретное…
И тут неожиданно зазуммерил мобильник, лежавший на столешнице.
Шашель схватил телефон.
— Я занят, —
И сразу же, мельком взглянув на гостя, сообразил, что допустил досадный промах, показав, чего стоит его деланное равнодушие. Сунул аппарат в выдвижной ящик стола, уселся поудобней и, глубоко затянувшись, произнес уже доброжелательней:
— Ладно, об этом еще поговорим… Но подумай сам, Жора, могу ли я тебе верить? И должен ли? Нет, я тебе верить не должен. По всем понятиям, я должен сейчас позвонить Васе и честно обо всем рассказать. Хочет он в бизнесмены податься, хочет бригаду свою распустить — его право. Пусть хоть в президенты России баллотируется — мне до его задумок дела нет.
Сникерс сглотнул некстати набежавшую слюну и едва не поперхнулся — ему показалось, что хозяин непременно так и поступит, позвонит Злому и сдаст гостя со всеми потрохами. Но, вспомнив о спрятанном мобильнике, Жора сообразил, что этого не произойдет — по крайней мере теперь.
Придвинувшись в кресле поближе к гостю, Гладилин продолжил с улыбкой:
— Но ведь и сдавать-то тебя не хочется. Хороший ты пацан, только нервный какой-то…
— Жизнь такая, — подхватил Жора, благодарный за участие.
Шашель затушил сигарету и взглянул на гостя выжидательно. Неплохой психолог, он понимал: сейчас, когда нервы Сникерса на пределе, когда все кажется конченым, он наконец-то перейдет к главному. Надо лишь легонько подтолкнуть его к этому, но — упаси бог! — не задавать наводящих вопросов… И следует по-прежнему оставаться равнодушным: в случае чего — сам завел разговор, а он, Сергей, только слушал.
— Так что мне теперь делать? — убито спросил Жора.
— Ничего. Давай, наверное, так поступим: погости у меня денек, а завтра домой возвращайся. И договоримся: ты ко мне не ездил и ни о чем мы с тобой не беседовали. Возьму грех на душу, не буду о тебе Васе рассказывать.
Сникерс молчал. С одной стороны, Шашель вроде бы не собирается сдавать его Злому — это уже хорошо. Но с другой… Беседа оказалась безрезультатной, и он, Жора, не проиграл, но и не выиграл.
— Я все понимаю, — продолжал Шашель с улыбкой превосходства, — работа у нас нервная, дела задавили… Срываются люди — что поделать? Вон и мои пацаны, хоть и дружим все вот с такого, — говоривший провел ладонью в воздухе на уровне столешницы горизонтальную линию, демонстрируя, с какого возраста дружит он со своими пацанами, — тоже на меня иногда скалятся. Я-то не в обиде. Я все понимаю. Ты ведь не сдавать Васю приехал, ничего конкретного мне не предлагал…
Слово «конкретное», засвеченное в предварительной телефонной беседе, по мнению Шашеля, и должно было стать ключом к дальнейшему развитию беседы. Это было завуалированное напоминание: мол, ехал ты сюда с каким-то предложением, говорить со мной об этом предложении
Жора понял — беседа подошла к кульминации. Или он окончательно сдает Злобина, делая это самое конкретное предложение, или уходит в тень.
Оглянувшись по сторонам, будто боясь нежелательных глаз и ушей, Сникерс наконец решился:
— Сергей… Такое, значит, дело… Я тебе уже сказал, почему Вася деньги собирает.
— Сказал, — подтвердил Сергей. — Заводики какие-то выкупить хочет.
— Ну да… Через аукцион, или как он там называется. Но деньги у Злого наличные.
— Естественно. Что-то не слышал, чтобы барыги-лотошники за охрану в швейцарские банки безналом переводили. Да и вообще: нал — это всегда хорошо.
— Так вот, этот налик отмыть надо. Ну, типа как легализировать. Как ни крути, а Васю рано или поздно спросят: откуда у тебя столько?..
— За нал всегда можно купить безнал. У Васи, насколько я знаю, своя фирма. Договорится с банком, накатают договорчик, напишут, что такая-то сумма перечислена на счета фирмы господина Злобина в качестве платы за охранные или консультационные услуги, за соответствующую плату оформят в налоговой необходимые бумажки — мол, со всего уплачено, и так далее.
— Может быть и такое. Только Вася мне о каком-то казино рассказывал.
— А, это чтобы наличность в качестве выигрыша оформить? Тоже неплохо, — с явным пониманием ситуации согласился Шашель.
— Так вот… Весь этот налик теперь у Злого. Как ни крути, а его рано или поздно в Москву везти придется. А Вася такие вещи никогда никому не доверит — ни инкассаторам, ни охранникам.
— А кому доверит? — уже не скрывая заинтересованности, осведомился Гладилин.
— Себе.
— Сам, что ли, повезет? Деньги, как я понимаю, немаленькие.
— Ну, не один… Наверное, кого-нибудь из нас, пацанов, с собой возьмет.
— И что?
— А то. Вот послушай, чо сделать-то можно…
Вишневая «девятка» Сникерса отъехала от коттеджа Шашеля после обеда. Несмотря на неоднократные предложения хозяина погостить, Жора наотрез отказался остаться до завтрашнего утра. Во-первых, дома дел невпроворот, с теми же Антипом и Прокопом встретиться надо. Во-вторых, длительное отсутствие Жоры в городе наверняка вызовет подозрения Злобина. В-третьих, и это основное, — главная цель визита достигнута. Шашель принял его предложение. Все проблемы, слава богу, решены, все слова произнесены, подкреплены заверениями и рукопожатиями.
Линия поведения Сникерса с Васей разработана до мельчайших подробностей. Теперь главное для Жоры — усыпить бдительность Злобина. Во всем угождать, со всем соглашаться, не перечить. Пусть думает, что Сникерс смирился со своей участью. Пусть считает, что своим усердием Жора зарабатывает место у будущей кормушки преуспевающего бизнесмена.
Аукцион вроде бы через две-три недели. За это время Злобину следует собрать все долги, мобилизовать все средства, отвезти налик в Москву и отмыть его. Но по дороге в столицу рядом с Васей и, естественно, его деньгами обязательно должен оказаться Жора. Чего бы это ни стоило.