Дембельский аккорд 1
Шрифт:
— Нормально! — искренне улыбнулся я. — А в моей группе служить будешь?
— Буду. — так же спокойно ответил солдат.
— Но у меня очень строгие требования! — произнёс я. — Ко всему личному составу! У меня не забалуешь… И не расслабишься!
Солдат оказался готов ко всему:
— Да я уже знаю.
Эта солдатская осведомлённость меня уже не удивляла. Батальон у нас небольшой и любые новости разносятся очень быстро.
— Ну, ладно! — согласился я, но скорей не с бойцом, а с Олемским и Пудановым. — Пошли в роту.
По дороге выяснилось, что прослужил он уже полгода, но
— А кем ты хочешь быть?
Я уже прикидывал возможности будущего разведчика, чтобы использовать их как можно полнее и эффективнее… Чтобы армейский прагматизм и целесообразность боевого применения лишь дополняли друг друга, а не конфликтовали между собой.
— Снайпером. Если можно?! — пожелал Туваржиев.
Одна СВДешка у меня всё ещё оставалась вакантной… Вернее, недавно освободилась… Когда её молодой обладатель переквалифицировался в автоматчика.
— Хорошо! Будешь снайпером. — немного подумав, я дал своё командирское «добро». — Со снайперской винтовкой Драгунова! У меня она как раз свободная…
Так был решён вопрос о его воинской специальности.
В роте всё шло своим чередом. Первая группа уже получила оружие и заканчивала экипироваться. Я познакомил Бычкова с нашим новым подчинённым и поручил сержанту взять его под свой контроль.
— Он у нас будет эСВеДешником. Помоги ему сейчас получить оружие, магазины, подсумок.
Сержант кивнул мне и повёл Туваржиева в ружпарк.
А я заглянул в вагончик. Писарь Корнюхин оказался вполне живым и даже здоровым. Никаких следов насилия на нём не наблюдалось: ни на его довольном лице в форме свежих опухолей, ни свежих отпечатков сапог на обмундировании. Значит его встреча с командиром роты прошла в мирной и почти дружественной обстановке. Стало быть, военная казнь не состоялась.
— А где ротный?
Корнюхин оглянулся на меня, продемонстрировав мне вторую половину лица, которая также не носила на себе никаких следов подошв или ладоней.
— Они пошли в штаб. Их вызвали для получения молодых. — отвечал писарь.
Не знаю… То ли пинок по седалищу, то ли удар головой об подоконник подействовал, то ли благоразумие подсказало, но у Корнюхина внезапно выросло огромнейшее чувство уважения к личности майора Пуданова. И теперь он говорил об Иваныче только во множественном числе, таким образом возведя командира первой роты в статус Российского Самодержца…
— Ну, ладно! — съязвил я. — Скажите им, что мы тоже пошли! На занятие.
— Так точно, товарищ старший лейтенант! — с обезоруживающей покорностью произнёс канцелярских дел мастер. — Скажу им…
Меня успокоило то, что он ко мне обратился в единственном числе, ведь скажи писарь мне «товарищи старшие лейтенанты», то это явилось бы первым признаком негативных последствий утренних событий.
Во внутреннем дворике меня уже ждала группа в полной боевой готовности. Сегодня в ней не было дембелей и по прибытию на взлётку мы продолжили заниматься отработкой действий отдельных разведчиков и всей группы в зависимости от меняющейся обстановки. Вместе с молодёжью бегал,
По возвращению в роту я увидел майора Пуданова, объяснявшего что-то уже второй партии молодых солдат. Их было восемь человек. Как выяснилось, по окончанию спецназовской учебки в псковских Печорах в Ростовскую бригаду направили довольно большое количество хорошо подготовленных специалистов. Однако на нашу Ханкалу попало совсем небольшое количество печорских выпускников. Наверное, бригадное руководство решило попридержать основную их часть до лучших времён и на всякий случай.
Поэтому сейчас на асфальтовой дороге стояло всего восемь солдат. В первую роту их отбирал сам Александр Иваныч и меня они не интересовали. Моя группа уже была полностью сформирована и мне сейчас не хватало лишь трёх водителей и трёх башенных стрелков, которых обещали прислать в наш батальон из какой-то пехотной учебки.
А в канцелярии находилось двое лейтенантов, обучавшихся в Рязанском воздушно-десантном училище и теперь назначенных в нашу роту командирами групп. Один из них — высокий и ладно скроенный парень оказался выпускником десантного факультета.
— Лейтенант Винокуров! — официально представился он, а потом неожиданно смущённо добавил. — Можно просто Саша!
— Алик! — назвался я и пожал его крепкую руку. — Ого!.. Пальцы мне сломаешь…
— Случайно… — покраснев, засмеялся десантник. — Больше не буду…
Второй лейтенант оказался выпускником нашей спецназовской 13-ой роты и моим младшим курсом. И его я знал уже давно…
В нашем 5-ом батальоне было всего две роты: тринадцатая и четырнадцатая, которые соответственно состояли из двух взводов одного курса и пары взводов другого курса. Но уже помладше… Разница между обучавшимися была в два года. Например, если в 13-ой роте обучался первый и третий курсы, то в 14-ой роте соответственно второй и четвёртый. И с каждым выпуском из училища статус младших курсов возрастал. На место выпустившегося из училища четвертого курса набирались совсем ещё зелёненькие юнцы, которые после принятия Военной Присяги становились полноценными первокурсниками… И далее всё шло по новому кругу…
Поэтому мы хорошо знали не только своих непосредственных однокашников, но как старший наш курс, выпустившийся двумя годами раньше нас, так и младший курс, закончивший обучение двумя годами позже…
— Здорово, Михаил! — я дружески потряс его руку.
— Привет! — улыбнулся лейтенант. — Ну, и как вы тут?
Мне от них скрывать было нечего — ведь они прибыли сюда не на час или день… Пусть с первых же минут врубаются в обстановку…
— Да всё воюем… — махнул я рукой в сторону палаток. — Вот с этими гавриками! Дембелями то есть…