Дембельский аккорд 1
Шрифт:
— А где мы буксировочные тросы достанем? — спросил невысокий водитель. — Я их никогда не видел… То есть я принял БТР уже без них. Мне старший лейтенант Кириченко приказал — вот я и принял.
— Как фамилия? — уточнил я. — Сердюков… А где твой рапорт о приёмке БТРа с таким недостатком? Ну, что на БТРе нет этого троса.
Его ответ был заранее предсказуем… Так как солдаты предпочитают пользоваться бумагой в двух её качествах… Чтобы прочитать письмо… И… Хотя чаще всего первое лишь ненамного опережает второе…
А с написанием рапортов бойцы не сталкивались
— Я его не писал. — признался он.
— Какие тогда вопросы? — я лишь развёл руками. — Ты же в армии не первый день и должен знать: за всё нужно расписываться! Ты принял целый бронетранспортёр и тебе следовало написать Акт приёмки с указанием всех недостатков. Тогда бы к тебе никаких вопросов сейчас не возникло.
— Я же не знал. — стал отнекиваться водитель.
— Все вы так говорите! — с сожалением произнёс я. — Зато теперь будешь знать. И писать надо всегда в двух экземплярах… Чтобы у тебя на руках один Акт оставался всегда. Понял? Первый экземпляр отдал командиру, а второй оставил у себя…
Шестеро дембелей молчали и не желали больше спорить.
— Вы свободны! — приказал им ротный. — Позовите сюда водителей и стрелков со второй и третьей групп…
Спустя несколько минут очередная партия экипажей, но уже в два раза больше, ввалилась в наш вагончик. Ротный торопился, но наше ограниченное помещение не смогло вместить и четвёртую группу…
Пуданов кратко объяснил дембелям итоговые требования ротного командования на завершающем отрезке их срочной службы. Все они уже морально подготовились и потому лишних вопросов не задавали. Но именно среди них оказался праправнук Штирлица… Который в отличие от своего знаменитого тёзки совершенно не обладал навыками выжывания в суровой среде российской армии…
— Исаев! Ты сам виноват в первую же очередь… — возмущался командир роты.
— И во вторую, и в третью… — поддакнул ему я, постепенно приходя в себя после комбатовского разноса. — Я ему уже говорил. Пусть рожает… Хотя бы старый и неисправный…
По дороге мы с Пудановым уже успели обсудить эту историю и сообща выработать пути спасения роты и отдельно взятого дембеля. В этом случае подменённый топливный насос можно было «с чистой совестью» списать на боевые потери… Как пришедший в негодность в результате естественно прямого попадания очереди крупнокалиберного пулемёта или же кумулятивной струи от выстрела гранатомёта… Как при этом не пострадало остальное навесное оборудование, а также непосредственно сам двигатель, ну, и разумеется борт бронетранспортёра!?… Эту трудновыполнимую миссию мы — его командиры, мужественно брали на себя…
Осчастливленному нами Штирлицу-Исаеву нет бы прочувствоваться таким моментом, да и нет-нет прослезиться!.. Но он лишь пошмыгал простуженным носом и, уже уходя со всеми остальными коллегами, твёрдо пообещал нам хоть из-под земли раздобыть топливный насос высокого давления в любом его виде… Пришлось нам поверить ему на слово…
Чтож… Командир и есть на то командир, чтобы не только драть-наказывать своих подчиненных, но также и для того, чтобы
Неблагодарное конечно это занятие… Ну, а кто сказал, что будет легко?!
К слову сказать… На следующий день, то есть уже вечером майор Пуданов так «увлёкся» сдачей своего наряда, что мне вновь пришлось идти вместо него на совещание…
Лейтенант Васькин, уже спокойный и уверенный, добросовестно доложил командиру батальона о невыполнении первой ротой его личного, то есть комбатовского, приказания о переносе двух двигателей. Мне дали последнее слово и я честно признался в том, что мы даже и не пытались вручную перетащить эти два форсированных КАМАЗовских двигателя вместе с навесным оборудованием по имеющейся липкой грязи и широким лужам… Без кран-лебёдки это…
«Эх, лучше бы я сказал, что мы попытались!.. Лучше бы я сказал…»
Мне так и не дали договорить и я только первые минуты смотрел в глаза комбата. Затем я, закусив изнутри губу для создания соответствующей моменту скорби, виновато опустил свой взгляд практически к самому нижнему срезу карты, то есть почти к грузинской границе, и долго ещё осторожно изучал чеченские горы да ущелья… Пока меня не помиловали и не разрешили сесть на своё место…
— «А что делать?! Кому сейчас легко?!..»
Глава 7. Солдатские тайны…
— Рыжик! Ты здесь, оказывается, а я тебя у миньетчиков ищу… Ну как?…
— Да отвали ты от меня! Ты что, не видишь, что я тут телек смотрю?
— Ну, ты сиди себе и смотри, а я быстренько перерисую! И всего-то делов! За три минуты успею…
— Да какие три минуты!? Иди и у кого хошь перерисовывай! А я не дам…
— Слышь… Рыжик!.. Ну, у кого я ещё найду такую татуировку? У тебя же самая чёткая во всей бригаде! Я и себе точно такую же наколю… Ты только дай её перерисовать. Жалко Лэкса нет, а то бы я тоже такую же сделал… Это ж его самая классная работа!
— Работа… Я бы его за такую работу…
— Да брось ты ерундой страдать! Не слушай ты этих уродов. У тебя самая лучшая наколка — вот они и завидуют…
— Лучшая… Отвали, я сказал!
— Да я тебе зуб даю! Во-о! Она действительно самая лучшая!
— Ну, да… «Лучшая»… Отстань!
— Да что ты за человек?!.. Такой упёртый! Я ж тебе сто раз…
— Вот пристал… Ну и как ты её будешь перерисовывать? Да и холодно здесь…
— А ты к печке пересядь! Тут потеплее будет. И калька у меня есть, наложим её на твой рисунок и обведём аккуратненько… Ну, давай, Рыжий… Пока никого нет…
— И на хрен она тебе нужна!? Свистишь, как Троцкий…