Демиург местного значения
Шрифт:
— Ты, вообще, слушаешь меня, Посланник! — достигла моего разочарованного сознания реплика Глабра.
А! Что! Видимо примерно такие эмоции выразило мое лицо, поскольку префект досадливо поморщился, а потом кратенько резюмировал то, что он говорил, пока я магичил, стараясь его подчинить:
— Я предлагаю сдаться.
И только-то! Стоило огород городить. Разочарованный неудавшимся опытом, хотел просто послать подальше наглеца, но, по здравому размышлению, решил немного пообщаться. Опять же, издержки хорошего воспитания: не люблю грубить старшим, а дядьке было явно за пятьдесят. Ну, что ж, поговорим.
— На каких же
— Никаких условий, — выпятил вперед волевой подбородок румиец. — Вы сдадитесь на милость императора. Он будет судить. Тебя, во всяком случае.
— То есть, мои люди даже суду не подлежат?
— Они незаконно высадились с моря на священные земли империи, подвергли разорению ее селения, убили подданных. Потому будут преданы немедленной казни, как гнусные пираты.
М-да, в честности и прямоте румийцам не откажешь. Чего нельзя сказать об уме. Ведь мог, вроде бы, пообещать оставить в живых. Кто ж их выполняет эти обещания! Или это я настолько испорчен нашей насквозь продажной жизнью в моем родном мире? А здесь слово «честь» пока еще не пустой звук? Похоже на то. Что ж, достойный противник достоин уважения и соответствующего обращения.
— Я понял тебя, префект Клодий Глабр. Мой ответ — нет.
Видно было, что другого тот и не ожидал. Однако должен был сказать все слова, которые положено сказать в подобной ситуации.
— У вас нет никаких шансов, — произнес он. — Выбраться из крепости невозможно: к вечеру мы обложим ее так, что мышь не выскочит. Завтра сюда подойдет еще две с половиной тысячи наших воинов, и мы начнем штурм. Ничто вас не спасет. Помощь богов тоже, даже если ты действительно являешься их посланником.
— Ну, об этом мне лучше судить. Посмотрим, — это я сказал, памятуя о спасительном подземном ходе. — Относительно осады — так здесь мы можем сидеть годами: подземелья ломятся от запасов. По поводу штурма: длины лестниц вам до верха не хватит, а идти на штурм по этой тропинке, — кивнул на пандус, — изощренный способ самоубийства. Причем, весьма болезненный.
Видимо, во многом я был прав. Во всяком случае, Глабр помрачнел лицом и замолчал на какое-то время. Потом вскинулся, видно вспомнив очередной довод. Сказал:
— Через пару недель подвезут части для тяжелых метательных машин. Камни весом в пятьсот фунтов будут хорошим аргументом против вашего упрямства.
— Ты надеешься превратить ими в щебень всю скалу? На это не хватит и сотни лет, — вполне резонно возразил я.
Опять в точку. Префект совсем посмурнел, опустил голову, то ли от огорчения, то ли просто шея устала: сколько он уже стоял так, поднявши вверх лицо. Похоже, последнее: Глабр, расстегнув подбородочный ремень, снял шлем, помял правой рукой загривок, покрутил головой, водрузил шлем на место. Потом снова посмотрел на меня. Лицо его стало совсем неприветливым.
— Пеняйте на себя, — сказал, словно плюнул он. — Смерть ваша будет не легкой.
Больше ничего не добавил, развернулся через левое плечо и двинулся вниз. Сопровождающие его воины, четко повторили движение командира и пристроились за ним, прикрывая префекта своими спинами. Ладно, никто вам в спину не выстрелит, здесь тоже не полные отморозки сидят. Я провожал взглядом парламентеров до тех пор, пока они не спустились к подножью скалы и не добрались до каре легионеров. Опасался: вдруг огорченный Глабр сразу пошлет своих людей на штурм. Но — нет,
Однако поход в подземелья пока придется отложить: надо срочно заняться подготовкой к отражению штурма. Все равно румийцы попытаются зять крепость приступом, иначе высшее начальство просто не поймет. Я сбежал с башни и развил кипучую деятельность. В первую очередь уточнил у Хегни, сколько бойцов осталось в нашем войске. Оказалось девяносто восемь человек. Это не считая меня и мою свиту. Причем, тридцать пять человек из них — это гребцы с захваченных нами румийских кораблей, а что они из себя представляют, как воины — неизвестно.
В настоящий момент мое войско вооружалось, активно дербаня здешний арсенал. Хегни сообщил, что оружия хватает всем с избытком. Это радовало. Приказал ему прикинуть, как расставить людей на случай штурма. Потом прошелся по стене и башням, более подробно оценил обороноспособность нашей благоприобретенной цитадели. Осмотр не разочаровал: крепость выглядела неприступной. Отвесные скальные стены со всех сторон, в самом низком месте не менее пятидесяти метров в высоту, плюс надстроенная каменная стена по краю скальной площадки еще метров шесть-семь. На боевых площадках башен установлены мощные (свиду) катапульты. Во всяком случае, так их обозвал Андрокл. Причем, как он объяснил, могущие стрелять, как увесистыми камнями, сложенными здесь же горкой, так и стрелами длиной в человеческий рост, с толстыми древками. Небольшой запас последних хранился на нижних ярусах башен, завернутыми в просаленные шкуры. Чтобы не коробились от сырости, пояснил грек. Еще такие стрелы имелись, насколько я помнил, в здешнем арсенале.
Андрокл, вызвался продемонстрировать, как пользоваться здешней артиллерией. Поистине, кладезь знаний наш новый спутник! Откуда что берется! Оказалось не так и просто стрельнуть из этого лука-переростка. Грек долго мудрил с какими-то винтами, поясняя, что регулирует натяжение тетивы, потом начал крутить рычаги, натягивающие эту самую тетиву. Рога лука со скрипом согнулись. Андрокл вложил в желоб катапульты стрелу (в узкий, вырезанный в донышке более широкого, предназначенного, как я понял, для стрельбы камнями). Потом ослабил стопор вертлуга, на котором была укреплена катапульта, навел ее на каре легионеров, расположившихся на площади форума (происходило все это на воротной башне), застопорил это чудо здешней военно-инженерной мысли, повернулся ко мне и сообщил:
— Можно стрелять.
— Ну, так стреляй, — кивнул я довольно легкомысленно: все же ценность человеческой жизни от пребывания в здешнем мире в моем сознании весьма девальвировалась.
Андрокл пожал плечами, мол, как скажете, а я, видят боги, этого не хотел, повернулся к катапульте и нажал какой-то рычажок. Метательный агрегат дернулся и выплюнул вниз свой смертоносный снаряд. Все мы кинулись к зубцам стены, желая посмотреть на последствия выстрела. Огромная стрела ударила почти в центр плотного каре под углом градусов сорок пять, пронзив, двоих, или троих. Доспехи против такой мощи не плясали, судя по всему. Снизу донеслись крики боли. Румийский строй дрогнул, всколыхнулся, потом снова мертво замер. Молодцы! Молодцы-то, молодцы, но на такие вещи, все же надо как-то реагировать. И реагировать оперативно. А раз не могут, или не хотят, надо этим пользоваться.