Демонолога вызывали? Том 1
Шрифт:
— К ночи доберемся, батюшка Смоляков. — ответил тощий как спица мужик в заношенном сюртуке. Его маленькие глазки за мутными линзами очков и кривая шея делали мужика похожим на черепаху. — Понимаю, что путь неблизкий, вы, должно быть, утомились. Ничего не поделаешь — свое имение Митасовы выстроили вдали… вдали…
— От людей, — подхватил его спутник, одышливый толстяк, державший на коленях клетчатый плед.
— Ну зачем же ты так, Виктор Вячеславович, грубо, — укорил его тощий, — в этом есть и плюсы. Место уединенное, тихое, кругом природа, рай для человека, которому уже поперек горла стоит
— Ну да, конечно, — желчно вздохнул Виктор Вячеславович, — эти гады Митасовы как будто нарочно забрались туда, куда черти телят не гоняли. Даже в гости к транскерванскому владыке доехать проще будет, пожалуй, а ведь он живет в горах…
«Черепаха» посмотрел на толстяка с укоризной и толкнул его локтем. Толстяк обиженно засопел и возмутился?
— Чего? Хочешь сказать, Валька, что я неправду графу сообщил, что ли?
Однако молодой граф Смоляков не обратил внимания на его слова. А может, просто сделал вид, что не обратил. В прокуренном и душном салона мотокареты установилась тишина. Только впереди, за перегородкой, отделяющей водительское место от пассажирских, слышалось хриплое пение. Мужик за рулем развлекал себя самым нехитрым способом.
— В городе новый шериф, — голосил он, — и мы все ему не по вкусу / Раньше что-то где-то плохо лежало — бери / А теперь время вынести мусор.
Граф Смоляков взъерошил светлые волосы, вздохнул и капризно поджал губы. Тощий Валька расценил этот жест однозначно. Постучав в стекло, он изо всех сил гаркнул:
— Архип! А ну заткнись на хер, не то уволю! Не тревожь его сиятельство своим вытьем!
Архип действительно замолчал, но лишь на некоторое время. Через пару минут из-за перегородки донеслась приглушенная ругань. Виктор Вячеславович одернул плед и проворчал:
— Когда вернемся в столицу, надо будет Ландгрену сказать, что шоферов пора отправлять на повышение квалификации. Водить он умеет, то верно, но выучки никакой, тьфу!
— Ты тоже хорош, посмотри-ка! — всполошился Валька, — под ноги его сиятельству плюешь! Граф Смоляков, не желаете время скоротать, перекинуться в картишки разок-другой?
Молодой граф мотнул головой и вновь уставился в окно.
— Господа, благодарите высшие силы, что луна нынче идет на убыль.
В его глазах блеснуло что-то звериное.
— Иначе я так перекинусь, что вы вовек не забудете.
* * *
До самого вечера я больше не покидал поместья. Решил навести порядок. Пока Мико и еще пятеро парней с Рамоном ездили в город за провизией с горой золотых монет разной масти, я собрал всю остальную ватагу, поселившуюся в моем имении, и провел собрание.
Остаток дня ушел на то, что двор приводили в порядок: собрали обломавшиеся сухие ветки и стащили в кучу. Вырезали заросли дикого хмеля, сгребли листья, выкорчевали все то дикое, что явно не было задумано предками Митасовых.
Женская же часть нашего двора хлопотала в моем доме на верхнем
Уже под ночь, когда мотокареты вернулись забитые до верха мешками с крупами, солониной, соленьями и свежим мясом, мы только заканчивали уборку. Впереди еще был непочатый край, но начинать все равно с чего-то надо было.
Я затворил ворота и запер их на замок, после чего подошел к «мото». Рамон вышел из левой кареты. Под распахнутой рубахой виднелась грудь, которую плотно перетягивал бинты. От него разило какой-то дурно пахнущей мазью: кисло-горькая смесь, от которой в носу свербит и блевать тянет одновременно.
Он махнул мне рукой и, чуть сутуля плечи, пошел в сторону своего домика. Я же принялся помогать снимать провизию и стягивать ее в сторону кухни. Жители пустоши то и дело поглядывали на меня, но ничего не говорили.
— Ой, Андрей Саныч, штош вы тяжести тягаете, — спохватилась Рэнфри, тащившая ящик со свежиной.
Я улыбнулся ей и поправил мешок с крупой на спине.
— Я в порядке, не переживай. И у тебя все равно руки заняты, — сказал я.
Не знаю, что ей Рамон наговорил ночью, но после того, как мы притащили его домой живым после вылазки, она то и дело старалась мне то лишний кусок солонины подложить, то ложку каши всунуть.
В любом случае, с голодом теперь вопрос закрыт. Я опустил мешок на пол и смахнул пот со лба. Мое внимание привлекли далекий свет двух фар, который двигался в нашу сторону.
— Мо, — обратился я к парню, который приволок мешок с солью и опустил на столешницу. — А вы никого в лагере не забыли?
— Не, Андрей Саныч. Наши все тута. А шо?
Я молча кивнул в сторону ворот, от чего Мо почесал затылок.
— О как.
Меня смущало не столько то, что на дворе почти глубокая ночь, а у нас тут дым коромыслом, а то, что кому-то в голову пришла мысль приехать в заброшенное поместье, где жил полудемон, посреди ночи. Никак охотники за сокровищами. Или студентики, что решили посамоубиваться на свежем воздухе. Другого объяснения у меня не было.
— Их там четверо, Марк. А тарантас в таком состоянии, что будут они не ранее, чем через полчаса, — сказал Альф, возникший невесть откуда на мешке с солью, от чего Мо аж дернулся.
— Фу ты, — сказал он и чуть было не перекрестил бесенка, — напугал, окаянный.
— На себя посмотри, — огрызнулся Альф.
Мо махнул на него рукой.
— Чо прикажете, Андрей Саныч? Брать пушки и готовиться?
— А? — я посмотрел на него в недоумении. — Зачем? Пусть подъезжают. Сначала глянем кто там, а потом уже будем решать, что с ними делать.
Мо лишь пожал плечами.
— Как скажете. У нас просто так принято ранее было. Чуть видит дозорный, что к нам кто движется, так сразу самопалы наизготовку поднимались.
Я поскреб ногтями шершавую щеку.
— Все будет нормально, не переживай, Мо. Помоги лучше донести остатки. Там еще половина мотокареты набита разной всячиной.
Стоя у ворот, я всматривался в медленно ползущие огни транспорта, который уверенно полз к моему дому. Странное чувство одолевало меня все сильнее, чем ярче становились огни, но я не мог понять — почему.