Демоны Боддеккера
Шрифт:
— Рад тебя видеть, Джеймс. — Я подмигнул и показал ему на стул. — Заказать тебе что-нибудь выпить?
Он виновато огляделся по сторонам.
— Мне тут еще нельзя сидеть. Я соврал про возраст, чтобы меня взяли в группу, но спиртного не пью. Вы ведь меня не выдадите, правда?
Я засмеялся и покачал головой.
— Конечно, ты ведь на работе. Закажу тебе газировку. — Я сделал заказ, мы сели. — Здорово слабал. — Это словцо я подцепил у Деппа. — Как ты здесь оказался?
— Эрик — он играет на контрабасе —
— А ты играешь гораздо лучше, — заметил я.
— Я вернулся в школу и занимаюсь в особой группе. Это здорово помогает. Теперь, когда я завязал с Дьяволами, у меня гораздо больше времени, чтобы учиться играть. Хотя я далеко не так хорош, как хотелось бы. Пока.
Я улыбнулся.
— Я тоже.
Официант принес нам по стакану содовой — я рассудил, что пьянствовать на глазах у мистера Джаскзека было бы плохим примером, — и Джимми признательно взял свою порцию.
— Значит, как понимаю, вас выпустили из тюряги? — Лицо его потемнело. — Простите. Грубо с моей стороны, да?
Я покачал головой.
— Вполне законный вопрос. Это ведь попало во все выпуски новостей. Мне глупо было бы делать вид, будто ничего не произошло.
— Значит, ждете суда? Я покачал головой.
— С меня сняли обвинения.
— Прааавда? Верно, у вас был какой-нибудь очень уж знатный адвокат, да?
— Нет. Я написал рекламу для Пембрук-Холла. Он на секунду смешался, по лицу пробежала тень.
— А, — произнес он. Но через миг добавил: — Я вас не виню, мистер Боддеккер. Правда-правда. Это ведь было неизбежно, да?
Я кивнул.
— И вообще я вовремя ушел, как вы думаете?
— Я рад, что ты ушел, — сказал я. — Рад, что именно тебе из всех Дьяволов хватило ума и мужества уйти прежде, чем все это… — Я беспомощно повертел рукой в воздухе. — Ну, ты понимаешь.
Он кивнул.
— Да.
Наступило неуютное молчание. Каждый молча глядел в свой стакан. Потом лицо Джимми просветлело.
— Эй, вы слышали про Остроголовых? Подписали контракт с «Дельгадо и Дельгадо».
Я засмеялся.
— Повезло им. Будут рекламировать что-нибудь интерес-ненькое?
— Да вроде бы, мне говорили, йогурт, но я так и не видел ролика.
— Может, гангстерский бум прошел.
— Может, и прошел, — согласился Джимми. Мы снова помолчали. Потом он спросил:
— А что вы исполните на бис?
— Я? — попивая воду, спросил я. Он кивнул.
— Полагаю, уж Пембрук-Холл захочет, чтобы вы вернулись. Не думаю, что стану это выяснять, — ответил я. — Не хочу возвращаться. Он пожал плечами.
— Что ж, едва ли у вас возникнут проблемы. Ну, то есть наверняка вы получили кучу предложений от всяких других агентств, да ведь?
Я подумал о часах, что лежат дома с отключенным звуком
— Полагаю, что так. Но дело в том, что за последние несколько недель у меня было чертовски много времени на то, чтобы хорошенько подумать. И одно я понял твердо: мне не хочется обратно в рекламу. Боюсь, я больше не могу заниматься подобной работой.
Джимми уставился на меня, забыв о содовой.
— Чем же вы собираетесь заняться?
— Уеду из города.
— Куда-нибудь конкретно?
— Еще не придумал, — сказал я. — У меня куча дел. Надо собраться. Еще у меня есть дом, который надо продать. Главное, чего я хочу — уехать в какое-нибудь совсем другое место. Новая карьера в новом городе. Ну не заманчиво ли звучит? Жить в городе, где даже отделения Пембрук-Холла нет.
В Джимми Джазе оставалось еще достаточно от маленького мальчика, чтобы я увидел: мои слова задели его.
— Эй, это не твоя вина. К тебе это не имеет ни малейшего отношения. Ты был частью величайших моментов моей жизни. Мы представили миру «Наноклин».
— Как вы можете так говорить? — поразился он. — Как вы можете так говорить после… — Он отвернулся. — Ну, вы знаете. После всего, что произошло.
— Легко, — заверил я. — Я знаю, что это был небывалый успех, потому что кампания не выиграла ни единой награды.
Он недоуменно посмотрел на меня.
— Ее заклеймили. Обдали презрением. «Клио», «Эдди», «Серебряная пирамида», награда Общества американских рекламодателей — все! Все проигнорировали самую успешную рекламную кампанию года — возможно, даже десятилетия.
— И это вас не обижает? Я покачал головой.
— Напротив. Тогда-то я и понял, что эти рекламы действительно хороши — особенно «Их было десять». Лучшая, которую я сделал за всю жизнь, лучшая, какую я вообще сумел бы сделать на этом поприще. Позволь мне сказать тебе кое-что, Джеймс, — просто ужасно в двадцать восемь лет осознать, что ты достиг вершины.
— Вот уж из-за этого не переживайте, — попытался утешить меня Джимми Джаз. — Надо просто начать все заново. Главный вызов тут — переиграть самого себя.
— Только не на этот раз, — возразил я. — Главный вызов для меня сейчас вложить деньги и талант — туда, где от них будет хоть какая-то польза.
— Но, Боддеккер, вы принесли очень много пользы. Людям нужна чистая одежда…
— На свете множество всяких вещей, которые нужны людям гораздо больше. Некоторым людям нужна одежда. Точка. — Я прервался и дал себе время остыть. — Прошу прощения. Не собирался читать тебе лекции.
— Все в порядке. Кажется, я вас понял.
Я собирался рассказать ему о работе, которой хотел заняться, и городе, который выбрал, но тут экраны снова замигали, и мы отвлеклись.