Демоны зимних ночей
Шрифт:
Гибель двух так и не родившихся детей усугубила ситуацию, Шарлотта-Агнес попеременно думала о разводе и о монастыре. Кто бы мог подумать, что она, наследница великокняжеского титула, супруга русского аристократа, купающегося в деньгах, на самом деле несчастлива! Кириллу было все равно, будут у них дети или нет, он считал, что все малыши одинаковы – крикливые, не дают спать и требуют постоянной опеки.
Шарлотта-Агнес пыталась изложить свои невеселые мысли брату, Мишелю-Оноре, но тот отказывался понимать ее. Она знала, что страна в финансовом отношении зависит
– Шарлотта, умоляю тебя, забудь о разводе! Мало того, что это породит массу пересудов, еще бы, сестра великого князя Бертранского, как обыкновенная купчиха, расторгает брак с одним из Романовых, это вызовет гнев Кирилла! Он дал ясно понять, что не хочет разводиться с тобой!
– Я нужна ему, чтобы создавать видимость счастливой семьи, а на самом деле за пышным фасадом царят уныние и запустение, – жаловалась брату Шарлотта-Агнес. Мишель-Оноре отказался поддержать ее идею о разводе.
Шарлотта-Агнес часто думала об одном: если она умрет, никто по этому поводу не опечалится. Мишель-Оноре будет рад, что скандала не произошло, Кирилл продолжит развеселую ночную жизнь, а ее погребут в фамильной усыпальнице Гримбургов – опустят в кованом гробу на дно мрачного сырого склепа в соборе Святого Иоанна...
Шарлотта терзалась мыслью о том, каким образом уйти из жизни, и остановила свой выбор на яде. Газеты в то время сообщали о маркизе де Вальтруа, которая при помощи порошков и настоек отправила к праотцам восемнадцать человек. Никто и не заподозрил, что на самом деле это убийства!
Так произойдет и с ней – подумают, что это одна из ранних и нелепых смертей, которые случаются даже в венценосных семьях. Шарлотте-Агнес не хотелось умирать, но иного выхода для себя она не видела!
Казнь маркизы де Вальтруа произвела на нее неизгладимое впечатление. Несчастной отрубили голову, и ее брат не помиловал маркизу! А ведь у нее остались две малолетние дочурки...
Мишель-Оноре сопротивлялся, когда сестра сообщила ему о намерении удочерить Мари де Вальтруа. Но Шарлотта умела настоять на своем. Кирилл же в ответ на ее вопрос, не против ли он появления в их семье ребенка, заявил:
– Милая Шарлотта, если учесть, что я не был в супружеской спальне около трех лет, твоя беременность станет вторым чудом со времен сошествия на Деву Марию Святого Духа!
Шарлотта-Агнес в сопровождении брата навестила девочку в приюте. Она станет для нее матерью! Мари никогда не узнает, что она – отпрыск злосчастной маркизы-отравительницы!
Мишель-Оноре сделал так, чтобы никто не пронюхал, кто на самом деле удочерил Мари. Шарлотта-Агнес и Кирилл Павлович отбыли в Париж, а через два дня во французскую столицу доставили малышку.
– И это моя дочь? – с легким отвращением рассматривая ребенка в лорнет, заявил Кирилл Павлович. – Шарлотта, я запрещаю ей называть меня отцом! И к чему эта мелодрама? В конце концов, что напишут в газетах?
Весть о том, что великокняжеское семейство взяло на воспитание чужого ребенка,
Ее жизнь обрела смысл, и Шарлотта-Агнес забыла о том, что совсем недавно думала о смерти. Она оказалась великолепной матерью: несмотря на то что у нее под рукой находилась целая армия сиделок, нянек и гувернанток, она вскакивала с постели и мчалась к малышке, стоило той заплакать во сне.
Кирилл Павлович, который не скрывал, что никогда не сможет назвать Мари дочерью, настоял, чтобы жена и падчерица уехали из Парижа. Большую часть года Шарлотта-Агнес и Мари проводили в России, в Царском Селе.
Кирилл Павлович обладал колоссальными богатствами. Шарлотту-Агнес и Мари ждал старинный особняк, больше походящий на дворец, с мраморными колоннами и запущенным садом. Эта дача, как именовался особняк, была когда-то выстроена Екатериной: она подарила его одному из своих любовников.
Шарлотта-Агнес тосковала по Бертрану, который не навещала уже много лет, и Мари росла настоящей русской девочкой: она болтала на варварском языке столь же свободно, как изъяснялась по-французски и по-английски, ходила по грибы и резвилась со сверстниками.
Быть может, это и есть счастье, наблюдая за Мари, думала Шарлотта-Агнес. Она привыкла к тому, что с мужем они видятся всего несколько дней в году, когда он приезжает на родину или они отправляются на Рождество в Париж.
Когда разразилась война, Кирилл Павлович настоял на том, чтобы жена и «эта девчонка» не подвергали себя опасности и не пересекали границу. Шарлотта-Агнес знала, что Кирилл, себялюбец и эгоист, заботится не о них, намеренно отдаляет их от себя, чтобы без проблем предаваться порочной жизни.
Бертран в течение всего нескольких часов был оккупирован немецкими войсками, и Шарлотта-Агнес порывалась поехать на родину, но затем поняла, что не имеет права оставить Мари одну. Ее брат, Мишель-Оноре, его супруга Елена Павловна и их сын и принц Виктор находились под домашним арестом во дворце, однако германский кайзер заявил, что династия Гримбургов не будет ущемлена в правах и никто не посягает на их власть.
Мари выросла и превратилась в тонкую изящную девушку, которая внешне все более напоминала свою мать, маркизу де Вальтруа. Шарлотта-Агнес решила, что никогда не откроет приемной дочери правду.
Изредка в Александрийском дворце, загородной резиденции российского императора, устраивали приемы и балы. Шарлотта-Агнес вместе с Мари посещала их и поразилась – ее дочь как две капли воды походила на великую княжну Анастасию!
Американская газета «The New York Times», 17 марта 1917 года:
РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ!
РУССКИЙ ЦАРЬ НИКОЛАЙ ОТРЕКСЯ ОТ ПРЕСТОЛА!
ЕГО МЛАДШИЙ БРАТ КНЯЗЬ МИХАИЛ НЕ ПОЖЕЛАЛ ПРИНЯТЬ КОРОНУ!
РОССИЯ СТАЛА РЕСПУБЛИКОЙ!