Демоны зимних ночей
Шрифт:
«15 марта, после того, как к нему прибыла делегация депутатов Государственной думы, русский император Николай Второй подписал отречение от престола за себя и своего сына, кронпринца Алексея. В течение последующих суток номинальным главой государства являлся князь Михаил, младший брат отрекшегося царя. Но и он отказался от русского трона, тем самым положив конец тысячелетней русской монархии и трехсотлетнему владычеству династии Романовых, могущество которой еще совсем недавно, во время помпезных торжеств в 1913 году, казалось абсолютно незыблемым. Таким образом,
Весть о том, что царь отрекся и Россия стала республикой, застала Шарлотту-Агнес врасплох. Она уделяла мало внимания политическим событиям, сетовала на бессмысленную и тянувшуюся третий год войну и мечтала о том, что когда-нибудь навестит любимый Бертран.
Она послала мужу в Париж телеграмму, спрашивая, что же им делать. Кирилл Павлович, который находился в весьма натянутых отношениях со своим троюродным братом императором Николаем, ответил через неделю: «Азиатская Россия получила то, что заслуживает. Оставайтесь во дворце. Еду».
Кирилл Павлович через неделю появился в Царском Селе – во френче защитного цвета, без погон и аксельбантов, и с красным бантом в петлице. Он поддерживал крушение монархии и не скрывал собственных амбиций.
– Никки погубила мягкотелость и потакание Аликс и Гришке, – прохаживаясь по пустынным залам дворца, рассуждал он. – Не думаю, что республика долго продержится! Реставрация монархии неминуема! Но Никки и его отпрыски утеряли моральное право на русскую корону!
Кирилл Павлович лелеял мечту, которую он похоронил уже давно, – самому сделаться самодержцем всероссийским! Он участвовал в работе Временного правительства, но, не получив желаемый пост министра, быстро разочаровался в политической деятельности.
– Эти балаболы похуже прежних, – заявил он в начале лета. – Я отправляюсь в Париж, вы пока оставайтесь в России. Я сообщу, когда вы можете присоединиться ко мне!
Мари чувствовала, что Кирилл Павлович старается всеми способами отделаться от нее и Шарлотты-Агнес. Девушка успокаивала себя мыслью о том, что еще немного, и все будет как прежде.
Вместо этого в начале августа разнесся слух о том, что императора и его семейство отправили в Тобольск, мотивируя это соображениями безопасности – немцы продвигались к Петербургу, и многие верили, что Россия проиграла войну.
Подпольная коста-бьянкская газета «La Revolucion», 10 ноября 1917 года:
ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ!
РОССИЯ НАЧИНАЕТ СТРОИТЬ КОММУНИЗМ!
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ПЕТРОГРАДЕ!
«Свершилось! Два дня назад диктат тиранов и богачей, кровопийц трудового народа и попов, аристократии и капиталистов рухнул – прогнившая система продемонстрировала свою совершенную нежизнеспособность.
Вскоре кануло в Лету и Временное правительство, ему на смену пришли большевики. Шарлотта-Агнес никак не могла взять в толк, что это такое.
– Если власть Советов – это когда преданные слуги, к которым мы относились, как к членам семьи и платили им больше, чем следует, в одночасье заявляют, что не намерены гнуть спину на эксплуататоров рабочего класса, и сбегают, прихватив столовое серебро и наличные деньги, то я против такой власти! – Шарлотта-Агнес никак не могла успокоиться, обнаружив морозным утром, что в громадном особняке остались только она и Мари.
Шарлотта-Агнес послала телеграмму в Париж, однако ей сказали, что нет никакой гарантии, что Кирилл Павлович получит ее. Непонятные субъекты – бородатые солдаты в грязных шинелях, мужики и бабы с неподъемными мешками, бывшие лакеи – грабили соседние виллы. Шарлотта-Агнес вооружилась секатором и заявила, что никому не позволит ворваться к ним в дом.
Они заперлись в спальне, занавесили окна и начали зашивать в одежду драгоценности. Шарлотта твердила о том, что они должны срочно покинуть страну.
Им пришлось подчиниться грубой силе, когда появились представители новой власти и, предъявив отпечатанный на машинке приказ о конфискации особняка и всего имущества, выставили Шарлотту и Мари вон.
– Ну что, милашка, прошли ваши времена, – нагло ухмыльнувшись, заявил один из солдат. Он подмигнул Мари и попытался ее ущипнуть.
Шарлотта-Агнес вспылила, тогда солдат наставил на нее винтовку и сказал:
– Что, буржуазия, против воли народа идешь? Да я вас сейчас просто так хлопну!
Разошедшегося солдата успокоил один из комиссаров – Мари узнала в нем бывшего гувернера с соседней дачи графа Томского. Он позволил Шарлотте и Мари взять с собой несколько платьев и теплых вещей. На ночь глядя, под завывания январской метели, они покинули Царское Село. В фибровом чемоданчике лежали платья с вшитыми в пояса драгоценностями.
В Петрограде царили паника и голод. Новая власть беспощадно расправлялась с мародерами и спекулянтами, однако это не улучшало ситуацию.
Шарлотта-Агнес надеялась, что им окажут помощь в посольстве Бертрана, но они наткнулись на особняк с заколоченными дверями и пустыми глазницами окон: дипломатическая миссия прекратила существование.
В марте 1918 года официально объявлено, что Советская Россия, заключив с Германией сепаратный мир, выходит из войны в одностороннем порядке.
– Несчастная страна! – воскликнула Шарлотта-Агнес, когда узнала, что большевики подарили кайзеру Украину и Прибалтику. – Мари, мы должны выбраться в Париж!
Путем неимоверных ухищрений и подкупа (пришлось продать кое-что из драгоценностей за смешную цену, на черном рынке был переизбыток бриллиантов, которые котировались теперь гораздо ниже муки и мяса) Шарлотта-Агнес достала билеты на поезд, который шел в Польшу.