День Дьявола

Плеханов Андрей Вячеславович

– Сила – это мало. Сила – только внешнее. Сила – это совсем не искусство. Искусство – тут, внутри. Здесь, и здесь, и здесь. – Она показала пальчиком на свой лоб, а потом на сердце, а потом на живот. – Надо учить искусство, чтобы правильно распределять свою ци. Тогда большая сила не нужна. Слабый преодолеет сильного, а мягкий – жесткого…

– Давай подеремся, – вдруг ляпнул я. – Не в самом деле, конечно – так, понарошку. Мне просто не верится, что такая девчушка, как ты, может побить меня. Это только в кино так бывает. На самом деле сразу

станет ясно, кто чего стоит.

– Кино – глупое. Там специально все придумано. Я видела много кино. Смеялась. – Девочка стояла, водила нерешительно носком серой своей тапочки по траве. – Вы хотите попробовать со мной спарринг? Я не знаю… Другие могут увидеть, и это будет нехорошо. Они будут думать, что я хотела вас избить. Совсем. Меня будут выгонять. Вы такой хороший жонглер… Плохо, что вы будете ходить с синими глазами [62] .

– Никто не будет тебя выгонять. – Я уже пританцовывал от нетерпения. – Здесь тебе не Китай. Мы – свободные личности. Хотим – морду друг другу бьем, хотим – вино пьем. Ты не бойся, я по-настоящему бить не буду. Я буду медленно бить, а ты мне какой-нибудь приемчик покажешь…

62

Имеются в виду синяки под глазами.

– Вы можете быстро бить, – проговорила она, лукаво опустив глаза. – Бить руками и ногами. Вы хороший жонглер, господин Мигель. Вы должны уметь делать это быстро…

Начал я все же потихонечку. Не дай Бог, кто-нибудь увидит со стороны – решит, что я напал на бедную девчушку. На спарринг это походило мало, потому что из одного меня можно было сделать полторы таких куколки, как эта девочка. У нас были разные весовые категории.

Я начинал медленно. Я встал в стойку – среднюю между боксерской и каратистской, как нас учили в армии. У нас это называлось "Боевое Самбо". И, пританцовывая, свободно помахивая кулачищами и покачивая головой, пошел в атаку.

Я контролировал все пространство. Я чувствовал себя достаточно уверенно. Я участвовал в драках десятки раз, и побеждали меня гораздо реже, чем побеждал я. И то, оказывался я в нокауте только в тех случаях, когда противников было двое-трое – как минимум.

Первый мой удар был медленным. Не удар – скорее, имитация удара. Так только, дотронуться ногой до плеча девушки. «Обозначить удар» – вот как это называется в спортивной терминологии.

Но я не дотронулся до нее. Она даже не пыталась парировать мое движение, не поставила блок, просто скользнула в сторону. Она как бы говорила: "Ну что же вы, господин Жонглер? Почему вы двигаетесь, как черепаха?"

Я разгонялся постепенно. Бил ногами все быстрее и быстрее, перешел от медленных боковых закруток к прямолинейным и тупым майя-гери, но так ни разу и не дотянулся до нее.

– Стоп! – Я остановился и вытер пот со лба. Я тяжело дышал. – Подожди… Так нечестно! Ты обещала подраться со мной, а сама бегаешь от меня! Если твое искусство состоит лишь в уклонении от ударов, так и скажи. И не говори тогда, что ты можешь побить меня. Совсем,

как ты изволила выразиться. Но если ты способна нанести хоть один удар, то сделай это!

– Хорошо. – Девушка чуть заметно поклонилась мне. – Я просто хотела показать вам, чтобы вы били быстрее, что вы не должны бояться сделать мне вред. И… – она замялась. – Извините… Вы совсем не умеете работать ногами. Это делается совсем по-другому. Вы можете делать что-нибудь вашими руками?

– Умею… – пробормотал я и даже слегка порозовел. – Кое-что умею.

Наверное, она не очень понимала, какой смысл могла иметь ее фраза на любом из европейских языков.

– Тогда лучше руками… Делайте это руками.

Не думайте, что я рассвирепел и бросился на нее, как бык на красную тряпку. Совсем наоборот. У меня хорошее самообладание, я становлюсь хладнокровным в минуты опасности. Конечно, эта изящная китаянка не была для меня опасной. Но я представил, что она – настоящий противник, убийца, намеревающийся вырвать мне глотку. Я представил, что поставил на кон свою жизнь.

В последнюю долю секунды я понял, что переборщил. Что серия ударов, которую я зачал в себе, и выносил, и выплеснул на это красивое личико, способна изуродовать девчонку. Что, если пройдет хоть один удар, то моя китаянка получит сотрясение мозга – в лучшем случае.

На этот раз она не отступила. Я видел ее лицо, спокойное и сосредоточенное, на расстоянии вытянутой руки, я мог бы дотянуться до него, если бы она позволила.

Я выполнил серию из пяти ударов – отработанную и безотказную. Четыре удара обычных, в разные части тела. И один последний – локтем правой руки – в лицо. Она не могла знать эту серию, это была чисто российская комбинация. Спецназовская. Но она поставила четкий блок руками на каждый из первых моих четырех ударов. И, пока рука моя двигалась, рассекала космос, чтобы нанести окончательный, пятый удар, она сделала нечто такое, чего я никогда не видел.

Она опередила меня. Присела почти до земли, а потом выпрямилась как пружина, и толкнула ладошками меня в грудь. Обе мои ноги одновременно оторвались от земли. Я взлетел в воздух и приземлился на задницу метрах в трех от девушки.

Хуже всего было то, что я не мог сделать вдох. Толчок ее, не такой уж, казалось бы, и сильный, пришелся в какую-то точку, которая перекрыла мое дыхание. Совсем.

Очнулся я от боли в мочке уха. Очнулся и обнаружил, что девушка сидит рядом со мной на корточках и трет мое ухо кончиками пальцев.

Я взвыл от боли.

– Тихо, – сказала она и приложила пальчик к губам. – Не надо, чтобы все слышали, как вы кричите. И надо боль, чтобы вы жили. Это сейчас пройдет.

Действительно, боль уходила. Я так и лежал на траве. Повернулся на бок и взял ее за руку, дотронулся пальцами до ее щеки. Кожа ее была изумительно нежной.

– Как тебя зовут?

– Ань Цзян. – Она положила свою руку поверх моей. – Вам стало лучше?

– Мне очень хорошо… – Я закрыл глаза и гладил ее по лицу. – Я буду звать тебя Анюткой. Хорошо? Это имя такое русское – Анютка.