День Дьявола

Плеханов Андрей Вячеславович

9

А дальше жизнь моя потекла более или менее размеренно. Приключения, конечно, были. Не получается у меня без приключений.

Теперь у меня была Анютка. Жила она недалеко, в паре кварталов от меня, в том же городке. Снимала небольшую квартиру вдвоем с другой девчонкой, филиппинкой, Паулой, которая тоже работала в нашем Парке. Теперь я каждое утро подруливал к дому Анютки. Она выбегала, садилась на мой мотороллер, обнимала меня сзади, и мы мчались на работу. Мы вечно опаздывали.

Я уже говорил, что мы не спали с ней. Хотя она периодически совершала атаки на меня. Совершала покушения на мою высоконравственность.

Иногда, когда мы засиживались допоздна у меня в квартирке, она говорила мне: "Я останусь у тебя". "Ты должна идти, – говорил я ей. – Паула будет волноваться". "Пауле наплевать, – сообщала мне Анютка, – она сегодня вообще ночевать не придет, останется спать со своим рыжим Джефом. Она имеет большую удачу, чем я – он ее любит". "Тем более нужно идти, – упорствовал я, – ваша квартира будет пустой, и туда могут забраться воры!" "Нет, я боюсь идти! Сейчас ночь, и на меня могут нападать бандидос!" "Я провожу тебя", – со вздохом говорил я, и полчаса мы шли по ночному городу, где народу на улицах было больше, чем днем. Народ веселился, и пил свое вино, и уж, конечно, не было никаких бандидос. А потом еще час мы стояли у Анюткиной двери, и целовались, и разговаривали, и опять целовались, и я отказывался зайти к ней хотя бы на чашечку кофе, и говорил, что поздно, и надо идти спать, потому что завтра мы будем, как обычно, опаздывать…

Странно было все это. Любой человек, который хорошо знал меня, сказал бы, что я свихнулся. И был бы в чем-то прав.

Анютка была очень хорошенькой девочкой. Для китаянки она была просто красавицей. На нее постоянно оглядывались на улицах. Она была милой и веселой. И она заводила меня. Когда ее маленькие ручки гуляли по моему телу, я заводился так, что чуть не сходил с ума. И все же я не доводил дело до конца. И часто, проводив ее до дома, я шел в первый попавшийся бар, где выпивал стакан виски и снимал на ночь какую-нибудь девчонку, с этим у меня проблем не было. У меня была уже определенная репутация в нашем городке. Reputacion de macho hambriento [77] .

77

Репутация голодного самца (исп.).

А чего бы вы хотели? Попробуйте сами так – целый день тесно общаться с замечательной красивой девчонкой и не иметь возможности… Ну, вы понимаете, о чем речь. Естественно, я набрасывался после этого на других девиц, как озверевший орангутанг. Я размазывал их по кровати, совершал с ними акробатические этюды, доводил их до абсолютного восторга. А сам думал в это время о своих двух девушках – об Ань Цзян и о той, которая от меня сбежала. Я еще никак не мог сделать выбор.

Конечно, я мог бы справиться со своей бредовой любовью, остановить свой выбор на Анютке. Она перебралась бы ко мне жить в тот же день, в тот же час, когда я сказал бы ей об этом. И мы жили бы счастливо.

Но… Но недолго.

С Анюткой нельзя было поступать так. Она была воспитана по-другому. Понятия о свободной любви у нее были самые приблизительные, примерно такие: "Пусть другие этим занимаются, но для меня это не подойдет". Она была достаточно серьезна в этом вопросе. И лечь в постель с Ань Цзян в любом случае означало одно: через некоторое время нам предстоял бы законный брак.

А я вовсе не собирался жениться. Можно было назвать десяток причин этому, но самая главная причина была одна: я просто не хотел жениться.

Пожалуй,

я был слишком непостоянным. Я привык к свободе и не хотел себя ни в чем ограничивать. Так что, если бы даже я слицемерил перед Цзян и самим собой, если бы я позволил ей выйти за меня замуж, то через некоторое время я сорвался бы. Может быть, я не ушел бы от нее, но гулял бы налево. А это было чревато. Потому что Цзян была мастером боевых искусств.

У меня уже был печальный прецедент. По неопытности я привел домой одну девушку слишком рано, часов в девять вечера. Девушку звали Элиза. Она была бельгийкой – голубоглазой блондиночкой, немножко пухлой и жизнерадостной как овечка. Мы встречались по меньшей мере раз в две недели. У нее не было никаких претензий ко мне, просто ей нравилось заниматься со мной любовью. Про Цзян она не знала ничего, на свою беду.

В этот день я сказал Анютке, что меня не будет. Что я уеду к брату в Барселону. Или к дяде в Жирону. Или к медведям на Северный Полюс. Короче говоря, я взял отпуск.

И только мы с Элизой выпили вина, и поболтали, и посмеялись, и наконец-то раздели друг друга, и даже успели приступить к самому увлекательному занятию, как раздался звонок в дверь.

– Ой! – Элиза остановила свои движения. – Кто-то идет. Нужно открыть.

– Не обращай внимания… – Я пытался продолжить.

Звонок трещал без умолку. Потом дверь загрохотала от ударов.

– Мигель, открой!!! – знакомый голос раздался из-за двери. – Пожалуйста! Я знаю, что ты здесь! Мне надо с тобой говорить!!!

Надо сказать, что квартирка у меня совсем маленькая. У меня нет никакой прихожей, и входная дверь выходит практически в единственную комнатку. И то, что кричат за дверью, слышно очень хорошо. Тем более, когда орут во всю глотку.

Цзян, это она. Su puta madre!!! Carramba!!! Y maldita sea!!! [78] Принесло мою маленькую китайскую девочку в самый неподходящий момент. Что ты будешь делать?

78

Несколько испанских ругательств средней степени неприличности.

– Не открывай, пусть думает, что тебя нет дома, – сказала шепотом Лиз. Она, похоже, перепугалась, и было отчего. Грохот стоял такой, как будто в дверь ломился взвод спецназовцев.

– Не получится. Она видела, что у меня свет в окне горит. Если не открою, может дверь высадить. Решит, что со мной что-нибудь случилось.

– Кто это? – Элиза спешно натягивала трусики.

– Цзян. Мы с ней работаем.

– Что?! – На этот раз заорала Элиза. – Эта маленькая китайская засранка? Ты и с ней спишь, animal? [79]

79

Животное (исп.).

– Нет… – Я замахал руками. – Нет, мы просто работаем вместе. Одевайся, Лиз, и не шуми. Я сейчас выйду на лестничную площадку и узнаю, что ей нужно. А потом вернусь. Не обижайся, Лиз.

– Вот еще, больно нужно! Плевать мне! – Элиза яростно сдирала с себя одежду, которую успела надеть. Сняла все, кинула трусики посреди комнаты и шлепнулась на кровать поверх одеяла. – Плевать на все! – сказала она. – Пусть заходит кто угодно. Я не собираюсь ни от кого прятаться. Тем более от чертовых китайских обезьян!