День Дьявола

Плеханов Андрей Вячеславович

"Раз, два, три", – сосчитал я про себя. И начал свое движение.

Это была довольно сложная комбинация. Не могу сказать, что там, дома, я отработал ее до автоматизма. Но на этот раз у меня получилось неплохо. Особенно, если учесть, что каждый поворот давался мне с дикой болью. Но стоило потрудиться. В конце концов, я спасал свою задницу – в прямом смысле этого слова.

Здесь был один перекат вбок, один кувырок через левое плечо с ударом ногой, потом еще один кувырок с подсечкой "вертолетом", и наконец, последний кувырок с опорой на правое плечо, после которого я оказывался на ногах в низкой стойке, лицом к спине противника. Все это называется "выход из круга". Ничего особенного.

Можете попробовать, действует эффективно. Если вас окружает много противников, второй из описанных кувырков можно не делать. Лучше сразу встать на ноги и бежать. Чем быстрее, тем лучше.

Таким образом, я оказался за спиной соперника, который после моего удара ногой спикировал на инквизиторский стол и доломал его окончательно. Сейчас он лежал без движения, и смотрел в потолок.

Это был Франсиско Веларде.

Надо мне было открыть глаза как следует, перед тем как начать свои акробатические этюды. Потому что я ударил ногой того человека, которого хотел спасти. Это он лил на меня воду, приводил в чувство. Я проклял себя за поспешность. Обругал себя такими словами, цитировать которые здесь не решусь.

А Мясник Альваро? Что же он? Он лежал у стены скрючившись, в огромной луже крови. И кровь еще текла из раны на его груди. Он был мертв. Совершенно очевидно, мертв.

– Франсиско! – Я бросился к Веларде. – Вы слышите меня?

Молчание. Господи, не хватало только убить еще и его! Я бросился к кувшину с водой, окатил бедного Франсиско и начал хлопать его по щекам.

– Что? – Глаза его вдруг резко открылись. – Я жив? Я еще не на том свете?

– Нет. Пока нет. Как вы, Веларде? Вы можете идти?

– Не уверен. – Веларде говорил едва слышно. Он сделал попытку приподняться на локте. – Возможно, если бы я полежал пару часов, я бы смог медленно идти…

– Нам надо уходить немедленно! Сейчас здесь будет вся стража!

– Они уже там. – Веларде показал на дверь, почему-то была запертую изнутри на засов. – Они ждут нас. Мы не выйдем отсюда живыми.

– Кто запер засов?

– Я. Я услышал, что они бегут.

– Почему они не ломают дверь?

– Они ждут. Они боятся вас. Я думаю, что тот, кто убежал отсюда, рассказал им про вас. Какой вы невероятный гигант. Они ждали. Они надеялись, что Альваро справится с вами.. Теперь они увидели, что он мертв. Теперь они, конечно, попытаются войти. Но они боятся вас.

– Спасибо вам, Франсиско, – с чувством сказал я.

– За что?

– За то, что вы убили Мясника. Я не знал, что вы такой молодец. Что можете с ним справиться.

– Я не убивал его…

– А кто же это сделал?

– Вы.

– Я?!

– Вы выдернули нож. Это убило его. Разве вы не знаете, что нож нельзя выдергивать без лекаря? Сосуды открываются, и дух покидает тело.

– Конечно! – Я хлопнул себя рукой по лбу. – Идиот я!

В дверь уже начали ломиться. Сперва орали какую-то чушь вроде "Откройте именем Святой Инквизиции!" А потом начали таранить дверь. Но я не спешил с действиями. Засов был железный, длиной метра в полтора, а дверь крепкая, дубовая. Времени у нас еще было немало. Я просто хотел дать Франсиско время хоть немного придти в себя.

– Козлы, – заметил я философски. – Святые задницы, гореть им в аду!

– Не богохульствуйте. – Веларде улыбнулся, если можно было назвать улыбкой эту болезненную гримасу лица с разорванным ртом. – Как вас зовут, сказочный богатырь?

– Мигель. Мигель Гомес. И вовсе я не богатырь. У нас много таких.

– Много? Из какой вы страны?

– Из Испании.

– Из Испании?! – Брови Франсиско удивленно поднялись. – Но у вас очень странный говор, я не всегда понимаю его. И выглядите вы очень необычно. Я почти никогда не

видел огромных людей.

– Да какой я огромный? Это вы тут все карлики. – До меня начало доходить, в чем дело. – Наверное, это акселерация. Я читал где-то, что в средние века люди были сантиметров на двадцать ниже обычного роста современного человека. А я – высокий даже для нашего времени.

– Акселерация? Средние века? Сан… сантиметров?.. Как вы сказали? Я не знаю таких слов. – Веларде морщил лоб, пытаясь вспомнить. – Я ученый человек, лиценциат. Но мне непонятно. Простите…

– Какой сейчас год?

– Тысяча пятьсот шестидесятый от рождества Господа нашего, Иисуса Христа. Пятнадцатое августа.

– Вау! – Я хлопнул ладонью по колену. – Это ж надо, куда меня закинуло! А я – из самого конца двадцатого века.

– Я же говорил – он демон! – раздался вдруг визг из угла. – Только демон может переходить во времени и бесчинствовать безнаказанно в святом месте! Он демон из ада, а то и сам Дьявол!

Я подскочил от неожиданности. И увидел у стены двух монахов, сидящих на стульях, и связанных спина к спине. Я совсем забыл про них.

– А-а, господа инквизиторы! Я-то думал, что вы уже на том свете.

– Ты, исчадие адово! Сгинь, сгинь, пропади, наваждение лютое! – Толстый доминиканец попытался плюнуть мне в лицо, но во рту его было сухо. – Auditorium nostrum in nomine Domini [107] …

– Молись, молись, жирный святоша. Только знаешь, у меня для тебя плохая новость. У нас в аду для таких, как вы, инквизиторов-доминиканцев есть специальный зал пыток! Вы истязаете здесь, на земле, невиновных людей именем Божьим! Вы разрываете их кожу, терзаете плоть их огнем, подвешиваете их на дыбе и корчитесь от наслаждения, глядя, как жертвы ваши кричат от непереносимой боли! Вы вливаете им внутрь воду, пока не начинают рваться кишки, вы сдавливаете их пальцы в тисках и медленно крутите винты, вы протыкаете кожу иглами… Вы приговариваете их к костру, а сами ерзаете от нетерпения побежать и поскорее запустить ваши жадные персты в добро, конфискованное у несчастных! Золото – вот ваш единственный Бог! Так это?

107

Помощь наша в имени Господа… (лат.).

– Нет, нет… – забормотал инквизитор. Глазки его бегали.

– Так ли это?! – заорал я и схватил его за глотку.

– Так! – Инквизитор задергал связанными ногами, выпучил глаза. – Так. Простите, милостивый сеньор Демон Из Ада, истинная правда, что так. Но я не самый сребролюбивый, клянусь… Я знаю многих из инквизиции, кто жаден, как сам Сатана! Я назову их немедленно…

– Заткнись, гнусный доносчик! – Я отпустил его горло. – Я не убью тебя сейчас, не хочу марать руки свои о такую кучу дерьма, как ты! Но помни: то, что свершаете вы, инквизиторы, на этом свете, есть самый наистрашнейший грех пред Богом! И муки ваши на том свете будут неописуемы и бесконечны! Не будет в них перерыва даже на Страшный Суд, не увидите вы Чистилища, не будет вам надежды на прощение, ибо вам уготовлена прямая дорога в ад, на самое дно его, в самое пекло! Сам Дьявол разорвет ваше горло кривыми когтями своими, и назначены вам будут муки: за каждую иглу, загнанную под ноготь жертв ваших, вам острый кол да загнан будет; за каждую веревку, закрученную на руке либо ноге, скручено все ваше тело будет тысячу раз, подобно веревке; за каждого осужденного, сгоревшего на костре, будете гореть вы десять тысяч лет, и кричать в корчах, и не сможете вы задохнуться, и остаться в огне без чувств, ибо не отмерен будет срок мук ваших адовых…