День Дьявола
Шрифт:
– Феррера, – сказал я. – Ты должен ожить. Ты должен ожить, сукин ты сын. Если ты не оживешь, я тебя так отлуплю, что ты будешь бегать от меня по всем Джунглям. Я тебя так отделаю, что ты месяц в больнице валяться будешь! Я не посмотрю, что ты – мой шеф.
Я должен был спешить. Но я не спешил, старался сделать все правильно.
И я сделал все правильно. После десяти вдохов-выдохов шеф мой кашлянул, забив мне своей слюной весь рот. И начал дышать. Сам.
Но, к сожалению, мне не удалось насладиться своим триумфом. Дьявол не дремал, он напал на меня сзади. Я не зря чувствовал его смрадное
Я услышал жужжание – сперва громкое, потом оглушающее и через долю секунды совсем уже непереносимое. И тут же что-то долбануло меня в голову сбоку. Я покатился по земле, пытаясь стряхнуть с себя то, что вцепилось в мои волосы, и обхватило мою шею, царапая ее острыми коготками в кровь. Оно било меня чем-то острым по темени, и по лбу, и пыталось добраться до моих глаз, чтобы проткнуть их хоботком, похожим на длинный, остро заточенный карандаш.
Я вскочил на ноги, сделал прыжок к ближайшему дереву и ударил в него головой. Точнее, тем, что сидело на моей голове, обхватив ее жесткими членистыми лапами. Раздался хруст. И это слетело с моей головы, взвизгнув так, что я едва не оглох.
Это валялось теперь на земле. Прозрачные крылья его, длиной в полметра каждое, работали так интенсивно, что сливались в размытое гудящее пятно. Но ему никак не удавалось перевернуться. Оно размахивало шестью бурыми лапами, покрытыми длинными жесткими волосами. Полосатое толстое брюхо – черно-желтое, как у осы, вздувалось и опадало, и из него высовывался кривой зазубренный кинжал – то ли жало, то ли яйцеклад.
Это было насекомым – гигантским, длиной чуть ли не в мою руку, и весом, наверное, килограммов в десять. Любой энтомолог мира описался бы от счастья, глядя на него. Но я не был энтомологом. Я был простым жонглером, которого преследовал Дьявол.
Я присел, поднял с земли первый попавшийся под руку камень, и запустил в эту тварь. Конечно, я не промазал, я никогда не мажу. Но лучше бы я этого не делал. Потому что камень мой отскочил от толстого хитинового панциря твари, не причинив ей особого вреда. Наоборот, он помог ей. Он помог перевернуться кошмарному насекомому – то ли осе, то ли слепню. Тварь взмыла в воздух как небольшой вертолет. Сделала крутой вираж, и сразу же пошла в атаку.
Наверное, это ее личинки ползали по Феррере. Скорее всего, в дьявольском мире, куда мы попали, эти твари таким образом выращивали своих детенышей – откладывали живых личинок на людей, пойманных хищными лианами. Я затоптал ее детей, не дал им нажраться и вырасти в новых монстров. И теперь шли крутые разборки.
– Спокойно, мамаша…
Я ждал до последнего, пока жужжащая тварь пикировала на меня. И только в самый последний момент, когда я уже видел ее двигающиеся черные зазубренные челюсти, нырнул вниз и покатился по земле.
Оса врезалась в дерево. Ее сшибло в сторону, но на этот раз она оправилась быстрее – взлетела с ходу, произвела перестроение и снова ринулась на меня.
Она была не такой уж и большой по сравнению со мной. Но она была быстрее меня раз в десять. Она была летучей, черт бы ее побрал. А главное, она была ядовитой. Я уже видел, как она выставила в пике вперед свое жало. Капля яда повисла на ее черном длинном клинке, и без того способном
А у меня уже не было времени встать. Я вылетел на песчаную тропу, оставив Габриэля в чаще. Я барахтался спиной на песке, и видел, как смерть летит на меня со скоростью артиллерийского снаряда.
Я не успел проститься с жизнью и прошептать последний Аминь, потому что вдруг ощутил в руке знакомый острый холодок. Кинжал оказался в моей руке, и я метнул его не глядя. И тут же покатился вбок, неловко перебирая руками. Лицо мое зарылось в землю и рот забился песком.
Оса врезалась в мою спину.
Я не потерял сознание. Напротив, я помчался вперед на четвереньках со всей скоростью, на которую был способен. Совершил небольшой спринт, в ходе которого проклятое членистоногое все-таки свалилось с меня. Я перекувыркнулся еще раз через голову и встал в боевую стойку. Я плохо видел – песок запорошил мои глаза. Мой торс, потный и обнаженный до пояса, был облеплен песком настолько, что напоминал статую из песчаника. Я тряхнул головой, чихнул и приготовился к бою.
Никто не нападал на меня.
– Ну ты даешь… – Лурдес сидела на тропе и смотрела на меня. Ее темные усталые глаза смотрели на меня с изумлением, и даже со страхом. – Ты наверное, тоже демон? Признайся, Мигель. Человек не может двигаться так быстро…
Кошмарная тварь лежала на песке. Она еще двигалась, перебирала своими лапами, и черные мохнатые рычаги конечностей щелкали в суставах, как сломанный механизм. Она разевала свои челюсти в беззвучной агонии, но уже не могла взлететь. Я попал осе прямо в талию – ту тонкую часть тела, которая соединяла ее брюхо и грудь. И этот удар перерубил ее пополам. Это спасло меня. Если бы ядовитая тварь всадила в меня свое жало, я бы умер в долю секунды. Но на меня свалилась только верхняя ее половина. А полосатое брюхо со смертельным жалом осталось лежать на обочине тропы, рядом с кустами.
– Там Габриэль… – Я решительно двинулся обратно в джунгли. – Он лежит там. Надо вытащить его скорее. Ты можешь мне помочь?
– Да. – Лурдес поднялась. – Мигель, что все это значит? Такого не бывает в природе!
– Это значит только одно – нам нужно убираться отсюда как можно быстрее, пока на нас не налетел целый рой таких bichos. Или еще что похуже.
Мы вытащили Габриэля. Он еще не пришел в себя, но дышал сам, и глазные яблоки под его веками двигались – похоже, что он видел сон. Он был жив, и это было пока самое главное. И невероятное.
Я поднял нож, надел его на шею. И решил больше не расставаться с ним.
– Спасибо, Лурдес. Ты вовремя сунула мне в руку мой нож.
– Это не я. Он сам… Когда ты выкатился из кустов, и эта тварь полетела на тебя, он сам прыгнул из моей руки в твою. Мне так показалось… Я боюсь твоего кинжала, он живой.
Я промолчал.
Габриэль Феррера, между тем, просыпался. Он ворочался, мычал что-то невнятное, а потом вдруг присел, открыл глаза и сказал, громко и ясно:
– А все потому, что он загромоздил пешками центр. Надо было развивать фланговые атаки. А что получилось в результате? Белый король остался на эс-три, а ладья на а-один. Это не эндшпиль, это какое-то совершенное недоразумение…