День освобождения Сибири
Шрифт:
При этом надо отметить, что местное отделение правоэсеровской партии всячески открещивалось тогда от обвинений в свой адрес по поводу участия в происходивших событиях, свалив всю вину на одного только Худякова, который, по версии его товарищей — эсеров, действовал по личной инициативе, без какого-либо уведомления на сей счёт уездного партийного комитета. Однако, учитывая то обстоятельство, что во время обыска в городской типографии большевики обнаружили антисоветское воззвание к крестьянам Славгородского уезда, подписанное от имени этого самого эсеровского комитета, всё оказалось далеко не так безобидно. Сами эсеры заявили в ходе разбирательства о подлоге и фальсификации со стороны большевиков, однако последним, как представляется, вряд ли при таком чрезвычайном положении, когда они могли арестовать практически любого, нужно было ещё и фабриковать фальшивки. В общем, факт участия правых социалистов-революционеров во всех произошедших событиях
Что же касается тех людей, которым всё-таки не удалось избежать ареста, то их в ночь на 19 февраля пытались отбить несколько вооружённых людей. Задержанные бунтовщики находились в тот момент на железнодорожном вокзале и ждали отправки в Омск. Боевики планировали во время прибытия пассажирского поезда поднять панику и, воспользовавшись суматохой, захватить арестантский вагон, стоявший поблизости, на запасных путях. И вот в назначенное время, как только с подошедшего поезда стали высаживаться пассажиры, из толпы встречающих неожиданно раздалось несколько выстрелов, потом завязалась перестрелка ну и т. д. Операция по освобождению, таким образом, кажется, вполне состоялась. Однако отбить арестованных в ходе её проведения всё-таки не удалось, так как омские красногвардейцы не дрогнули и мужественно защитили охраняемый ими вагон от нападения, а один из них во время возникшей перестрелки даже был убит.
На этом достаточно громкое славгородское дело как бы и закончилось, однако, подводя ему итог, томское «Красное знамя» отметило тогда в своём газетном обзоре, что достаточно большая, если не значительная, часть славгородцев всё-таки весьма сочувственно встретила восстановление советской власти в городе. Люди в данном конкретном случае не очень-то поверили в то, что вдруг «опухшие» за период мятежа цены на продукты питания смогут, как обещали местные купцы, поправить продовольственное положение и улучшить рацион питания рядовых горожан, поскольку у большинства из них просто не хватало наличности, чтобы угнаться за «ихними» ценами. Так простые славгородские обыватели проголосовали, что называется, собственными кошельками за возвращение советской власти в город и имели на то, надо признать, вполне состоявшуюся логику правды.
Таким образом, мы видим, что непримиримый социальный конфликт, в том числе и на почве основного (продовольственного) инстинкта, вполне имел здесь своё «почётное» место. И мы можем утверждать вследствие этого, что Гражданскую войну в России развязали отнюдь не одни только большевики, устроившие в октябре 1917 г. очередной революционный переворот. Гражданская война, на наш взгляд, явилась, по большому счёту, следствием копившегося в людях не один год и не одно десятилетие озлобления по поводу главного, по сути, социального противоречия, основанного, образно выражаясь, на гипертрофированно значимой разнице толщины кошельков у российских граждан. И тут конечно же дело не только в зависти, как могут меня поправить некоторые (хотя и в ней отчасти тоже), здесь причина, если хорошо подумать, совсем иного порядка. Вот и получается в итоге, что каким-то людям приходятся больше по душе белые, каким-то — красные, а кому-то — коричневые, и ничего с этим не поделаешь, так уж устроено в природе: одним, как говорится, нравятся блондинки, другим — брюнетки, а лично я, если позволительно такое лирическое отступление, предпочитаю крашеных шатенок.
2. Омский «поповский бунт»
В то время, пока часть омских красногвардейцев находилась в Славгороде, в самом Омске произошли не менее масштабные выступления вооруженного характера, вошедшие в историю Сибири ХХ века под названием «поповского бунта». Данные события, так же как и волнения в Славгороде, имели свою небольшую предысторию и некоторые определённо характерные причинно-следственные связи. Так, наряду с роспуском большевиками городской Думы и управы, на зарождение массовых протестных действий в столице бывшего Западно-Сибирского генерал-губернаторства повлиял ещё и арест руководителей правления Сибирского казачьего войска во главе с генералом П.С. Копейкиным и подполковником Е.П. Березовским, а также декрет московского Совнаркома об отделении церкви от государства. Всё это уместилось практически в один небольшой временной отрезок — в последнюю декаду января 1918 г.
26 января по постановлению Совета казачьих депутатов было арестовано всё войсковое правительство (правление). Распоряжение об аресте большевики мотивировали возникшими у них подозрениями в проведении членами правления контрреволюционной политики. Так, в частности, их обвинили в том, что под предлогом охраны арендаторских хозяйств они-де создавали вооруженные отряды, которые могли использоваться и для других целей — заговорщицких, например. После окончания предварительного разбирательства большинство членов войскового правления
313
Генерал Копейкин, кстати, в революционном 1917 г. стал первым за всю историю Сибирского казачьего войска выборным войсковым атаманом; до этого войсковые атаманы являлись наказными, то есть назначались царским правительством
Декрет Совета народных комиссаров от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства, а школы от церкви» разрабатывался комиссией во главе с наркомом юстиции И.З. Штейнбергом и заведующим отделом этого же наркомата М. Рейснером (национальность обоих, судя по их фамилиям, вполне очевидна — не славянская). После декрета о земле, а также декрета о национализации частных банков и предприятий закон от 23 января стал, пожалуй, наиболее радикальным из всех большевистских декретов. Он вводил в стране, во-первых, свободу совести и вероисповедания, а во-вторых, уравнивал в правах всех верующих. Отныне почти тысячелетнее официальное господство православной церкви в России отменялось навсегда, «терпимые» до той поры мировые религии (католичество, ислам и буддизм) признавались теоретически равными православию по статусу. И самое интересное: гонимая в течение нескольких веков сугубо национальная религия — иудаизм — становилась теперь вровень со всеми остальными, в том числе и с православием, перешедшим после 23 января в разряд отделённого от государства культового сообщества, полностью лишенного заботы и опеки со стороны правительства.
Кроме того, согласно Декрету «Об отделении церкви от государства», все религиозные конфессии лишались отныне статуса юридического лица и теряли право иметь собственность. Исключение составляли здания и предметы, специально предназначенные для богослужебных целей. В соответствии с новым законом государственное финансирование, направленное на содержание церковного имущества, прекращалось с февраля, а оплата труда церковнослужителей из средств госбюджета — с марта 1918 г. Отменялось и преподавание закона божьего в общеобразовательных учебных заведениях [314] .
314
Ну и ещё что хотелось бы отметить. Декрет об отделении церкви от государства, официально вступивший в силу 23 января, впервые был опубликован в газетах 21 января 1918 г., а ровно шесть лет спустя (мистика, конечно, хотя…) Ленина хватил последний, на этот раз уже смертельный, апоплексический удар.
Что же касается непосредственно самого «поповского бунта», то он произошёл в пределах 18–21 февраля при следующих обстоятельствах. Как писала кадетская «Свободная речь» (Семипалатинск, № 190 за 1918 г.), после издания Декрета Совета народных комиссаров «Об отделении церкви от государства» представители омских властей, не совсем внимательно, видимо, прочитавшие данный закон, стали осматривать существующие в городе церковные учреждения и здания на предмет использования их, что называется, совершенно для других целей. Так, Ильинскую церковь предполагалось отдать под лазарет, а кафедральный Никольский собор перепрофилировать под лекционные аудитории народного университета. Одновременно с этим по Омску поползли многочисленные слухи и кривотолки о предстоящей якобы полной конфискации церковного имущества и о физической расправе с православными священниками.
Архиепископ Омский Сильвестр на своих воскресных проповедях 21-го и 28 января неоднократно касался данной темы и, по некоторым данным, успокаивал паству, всячески призывая её к благоразумию и разъясняя подлинную суть наделавшего столько шума закона. По свидетельству же других источников, отец Сильвестр, наоборот, как мог, нагнетал напряженность среди верующих, пугая их репрессиями со стороны «жидовствующих большевиков» не только в отношении церкви, но и направленными вообще против всех православных верующих. Точно такие же обвинительные речи прозвучали в те дни и из уст протоиерея кафедрального Никольского (казачьего) собора отца Александра Соловьёва.