День поминовения

Кристи Агата

– Мне об этом абсолютно ничего не известно, инспектор.

– Я спрашиваю о вашем личном впечатлении, мистер Фарадей.

Стивен нахмурился:

– Они были в дружеских отношениях – это все, что я могу сказать.

– А что скажете вы, леди Александра?

– Вы хотите знать опять-таки мое личное впечатление, инспектор?

– Ваше личное впечатление.

– Ну что ж, если так, у меня действительно создалось впечатление, что они хорошо знают друг друга и находятся в близких отношениях. Я сужу просто по тому, как они смотрели друг на друга, – никаких

конкретных доказательств у меня нет.

– У женщин обычно бывает безошибочное чутье на такие вещи, – произнес Кемп. Несколько идиотская улыбка, сопровождавшая эти слова, доставила бы удовольствие полковнику Рейсу, если бы он при сем присутствовал. – Ну а что вы скажете о мисс Лессинг, леди Александра?

– О мисс Лессинг? Секретарше Джорджа Бартона? Я впервые увидела ее в день смерти миссис Бартон. Второй раз я ее видела, когда она приезжала в Литл-Прайерс, и третий раз – вчера вечером.

– Если позволите, я задам вам еще один неофициальный вопрос: не сложилось ли у вас впечатления, что она была влюблена в мистера Бартона?

– Право, затрудняюсь сказать.

– Тогда вернемся ко вчерашним событиям.

Он подробно расспросил Стивена и его жену обо всех этапах рокового вечера. Ничего нового он услышать не надеялся, и действительно, их рассказ только подтвердил то, что уже было известно. В основных пунктах все показания сходились: Бартон провозгласил тост за здоровье Айрис, выпил и тут же пригласил ее танцевать. Все вышли из-за стола одновременно; первыми вернулись Джордж и Айрис. Что касается пустого стула, то ни Сандра, ни Стивен о нем не задумывались, поскольку Джордж Бартон заявил во всеуслышание, что стул поставлен для его друга, полковника Рейса, который запаздывает (о том, что это сообщение было заведомой ложью, знал пока только инспектор Кемп). Стивен подтвердил слова Сандры о том, что после окончания эстрадной программы, когда зажегся свет, Джордж некоторое время сидел молча, с каким-то странным отсутствующим выражением лица, глядя на этот стул, потом вышел из оцепенения и предложил свой тост за здоровье Айрис.

Единственное, что оказалось для Кемпа новым, был разговор Сандры с Джорджем в Ферхейвене, когда Джордж пытался внушить ей, что все это делается ради Айрис и что Фарадеи должны непременно прийти в «Люксембург», чтобы помочь девушке.

Инспектор отметил про себя, что Бартон придумал вполне правдоподобный предлог, чтобы устроить эту вечеринку, хотя в виду имелось нечто совершенно иное. Решив, что на сегодня хватит, он закрыл свою записную книжку, куда во время беседы заносил кое-какие одному ему понятные значки, и поднялся.

– Разрешите поблагодарить вас за помощь, милорд, а также вас, мистер Фарадей, и вас, леди Александра.

– Понадобится ли присутствие моей дочери на следствии? – спросил лорд Киддерминстер.

– В данном случае следствие будет носить чисто формальный характер. Обычная процедура опознания, затем огласят медицинское заключение, объявят, что окончательное заключение будет вынесено через неделю. Надеюсь, что за это время нам удастся сдвинуться с мертвой точки.

Он повернулся к Стивену:

– Да,

кстати, мистер Фарадей, я хотел бы, чтобы вы помогли мне уточнить некоторые детали. Леди Александру по этому поводу беспокоить не стоит, так что, может быть, вы просто позвоните мне в Скотленд-Ярд, и мы договоримся, какое время вас устраивает. Я знаю – вы человек занятой.

Это было сказано любезным, даже слегка небрежным тоном, но для всех троих присутствующих в каждом слове прозвучала какая-то скрытая угроза.

Стивен, изо всех сил стараясь сохранить приветливый тон, ответил:

– Разумеется, инспектор, с удовольствием. – Затем взглянул на часы и пробормотал: – Извините, мне пора в парламент.

После поспешного ухода Стивена, а затем и инспектора лорд Киддерминстер испытующе взглянул на дочь и без обиняков спросил:

– У Стивена что, была связь с этой женщиной?

Прошла какая-то доля секунды, прежде чем Сандра ответила:

– Разумеется, нет. Я бы знала, если бы что-нибудь было. И вообще, он не такой.

– Послушай, дорогая моя, сейчас не время прижимать уши и рыть землю копытом. Рано или поздно все это откроется, и нам нужно четко представить себе наше положение.

– Я же говорила, что Розмэри Бартон была близка с этим Энтони Брауном. Их везде видели вместе.

– Ну что ж, – с расстановкой произнес лорд Киддерминстер, – тебе лучше знать.

Словам дочери он не поверил. Его лицо, когда он шел к дверям, было усталым и озабоченным. Он поднялся наверх и постучал в комнату жены, которая не была допущена к беседе с инспектором в библиотеке: лорд Киддерминстер понимал, что ее властная манера держаться может восстановить против них полицию, а на данном этапе это шло вразрез с семейными интересами.

– Ну? – спросила леди Киддерминстер. – Как все это прошло?

– Внешне – как нельзя лучше, – ответил лорд Киддерминстер. – Этот Кемп вполне приличный малый – вежливый, предупредительный. Провел все с большим тактом – такта было даже больше, чем нужно, с моей точки зрения.

– Ты считаешь, что положение серьезное?

– Очень серьезное. Мы сделали огромную ошибку, Викки, когда позволили Сандре выйти за этого проходимца.

– А я что говорила?

– Да-да, верно, – согласился лорд Киддерминстер, – ты говорила. Это я допустил промашку. Но ведь Сандра все равно добилась бы своего. Если она что-то задумала, ее не переупрямишь. Черт его дернул попасться ей на пути! Человек без роду без племени! Невозможно предвидеть, что подобный субъект выкинет в критический момент.

– Ты считаешь, что мы ввели в свою семью убийцу?

– Не знаю. Я не хотел бы голословно его обвинять, но полиция, по-моему, его подозревает, а уж у них на этот счет нюх особый. Ясно как божий день, что у него была связь с этой Бартоншей. И либо она покончила с собой из-за него, либо он… Ну, словом, как бы то ни было, Бартон докопался до истины и собирался все это обнародовать и поднять шум. Очевидно, Стивен не на шутку струсил и…

– И отравил его?

– Да.

Леди Киддерминстер покачала головой: