День помощи
Шрифт:
– Я так и предполагал, товарищ контр-адмирал, – согласился Швецов. – Никто не собирался использовать эти ракеты, как реальное оружие. Это было лишь средство для провокации, и с этой ролью ракеты наши справились превосходно. Но все равно благодарю вас, Лев Григорьевич. Вы развеяли последние сомнения, которые, признаюсь, терзают меня с той секунды, как я узнал о происходящем.
– Проблема в том, Алексей Игоревич, – добавил Пантелеев, – что американцы, как я понял, на такую деталь, как несовместимость оружия и системы управления им не обращают внимания. Иранские подлодки, как самые боеспособные силы их флота, всегда находятся под самым пристальным наблюдением американской военно-морской разведки, и это даже я, неспециалист во всех
Будучи полностью согласен с Пантелеевым, президент даже не пытался подтвердить, что это действительно не входит в компетенцию начальника управления вооружений. Все указывало именно на такой вариант развития событий. Кто-то в Вашингтоне, а возможно, и здесь, в России, явно был недоволен наладившимися отношениями двух держав, и сейчас дела все, чтобы ввергнуть мир в новую холодную войну, устраивая одну провокацию за другой. Сначала бомбежка грузинской деревни, с которой, собственно, все и началось, теперь якобы предназначавшиеся иранцам ракеты. И кто мог бы сказать, что будет дальше, на что еще решатся неизвестные заговорщики, дабы достигнуть поставленных целей, пока тоже остающихся неясными для непосвященных, к коим относился и сам президент России.
А на западном берегу Атлантики тоже многие оказались озадачены происходящим, и не всем представленные факты казались бесспорными. В прочем, здесь эмоции все заметнее брали верх над логикой.
– Тупой проклятый русский, – зло бросил президент США, находившийся в Овальном кабинете своей резиденции в Вашингтоне. Здесь ему некого было стесняться, тем более, из трех человек, ставших свидетелями разговора с русским лидером, по меньшей мере, двое думали точно так же. – Уверен, он не станет выполнять наши требования. И, черт побери, реально мы не можем принудить к этому русских, если только не хотим войны. Это не Иран, говорить с ними с позиции силы пока еще рано.
Джозеф Мердок гневно сжал кулаки, сдерживаемый присутствием людей из своей администрации от иного проявления охвативших его чувств.
– Я думаю, нужно пока рассчитывать не на силу, а на возможность найти разумный компромисс, – задумчиво произнес глава Госдепартамента, сидевший напротив президента. Джозеф Мердок, которому нечего было скрывать от своих соратников, включил при разговоре громкую связь и, поскольку Швецов говорил на английском языке, все присутствующие отлично слышали каждое слово. – Сейчас мы должны поддержать наших союзников по ту сторону Атлантики, в условиях до сих пор не снятого арабами эмбарго это важнее, чем уличить русских в контрабанде оружия. Не знаю, своей ли волей действует Швецов, устраивая этот шантаж, или такой совет ему дал кто-то из ближайшего окружения, но все равно не помешает встретиться с русскими министрами и видными политическими лидерами, убедив их повлиять на своего президента. Русский премьер Самойлов производит впечатление человека острожного и осмотрительного, и, мне кажется, Швецов прислушается к нему. Просто нужно подобрать подходящие слова, чтобы глава русского правительства сам прислушался к нам.
Потирая подбородок, президент Мердок, вполуха слушавший Энтони Флипса, вспоминал недавнюю встречу с саудовским послом, которого глава США принял, едва успев добраться до своей резиденции из аэропорта. Чертов араб преподнес неожиданный сюрприз, и Джозеф до сих пор, несмотря на обилие не менее важных событий, не мог забыть тот короткий
– Мы ценим ваше стремление к сохранению мира в регионе, – Фарис Аль Шейбани, облаченный в традиционные просторные одежды, в которых уже которую тысячу лет ходили уроженцы Аравийского полуострова, тонко улыбнулся, буравя своего собеседника взглядом непроницаемых черных глаз. – И мы, в свою очередь, тоже в доказательство стремления к миру готовы освободить матросов с задержанных нашим и иранским флотом танкеров, перевозивших нефть в Соединенные Штаты. Спустя два часа лайнер, на борту которого будут находиться в полном составе команды всех стоящих в наших портах кораблей, всего двести три человека, вылетит в Каир. Я надеюсь, работники вашего посольства в египетской столице успеют добраться до аэропорта.
– Но мы ждали большего, – у Мердока в тот миг перехватило дыхание. Арабы, похоже, и не собирались исполнять свои обещания, почувствовав слабость противника. – Конечно, лично я ценю такой шаг, но этого недостаточно. Мы вывели из Персидского залива большую часть своих боевых кораблей, и вернем в Соединенные Штаты наземные подразделения американской армии, переброшенные из Ирака в Европу для участия в учениях. Ваше правительство, представители вашего короля сказали, что, как только начнется вывод американских войск из Ирака, эмбарго будет снято.
– Вы создали иракскую полицию, вооружили ее по образцу своей собственной армии, ваши лучшие инструкторы обучили этих людей, – спокойно произнес араб, – значит, вашим солдатам нечего делать в Ираке. Пока те подразделения, о выводе которых вы сказали, находятся в Европе, и то, что они не вернутся в Ирак, мало значит для нас. Мой король намерен ждать, пока Ирак начнут покидать ваши войска, находящиеся в этой стране сейчас, в этот самый миг. Тогда действительно можно будет говорить об отмене эмбарго.
Во взгляде саудовского посла, брошенном им на президента США, Мердоку померещилась ехидная усмешка. Что ж, арабы наглядно продемонстрировали крепость своего слова, хотя ожидать от этих хитрых ублюдков чего-то иного было бы сложно, и Джозеф Мердок был готов к такому повороту событий, легко восприняв происходящее. А вот русские подкинули более сложную и неожиданную проблему. О ней сейчас и говорили в Белом Доме.
А в те самые минуты, когда лидер американской нации встречался с послом далекой восточной державы, двое его советников и помощников, отсутствовавшие в Белом Доме, тоже оказались заняты делом. И они тоже встречали гостя из дальних земель.
Сверкающий аэронавигационными огнями "Боинг-737", фюзеляж которого украшала затейливая арабская вязь, а на плоскостях красовались зеленые прямоугольники, знакомые еще со времен войны в Заливе опознавательные знаки саудовских ВВС, медленно, будто нехотя, остановился в конце взлетной полосы, тотчас попав в перекрестье множества прожекторов. Подали трап, и одновременно на летном поле появилась оранжевая цистерна топливозаправщика – лайнер должен был отправиться в обратный путь немедленно.
– Что ж, не будем медлить, – чуть прищурившись, словно целился во что-то, произнес Реджинальд Бейкерс, увидев, что по трапу на бетон посадочной полосы уже спускается человек в развевающихся бедуинских одеяниях. – Идем!
Здесь, на военно-воздушной базе Лэнгли, за долгие годы успели повидать многое. Это место посещали и выразившие готовность сотрудничать с правительством – то есть банально подставившие собственных подельников – южноамериканские наркобароны, и советские перебежчики, выбравшие свободу. Так что едва ли солдаты из подразделений аэродромного обслуживания удивились, увидев настоящего арабского шейха, смуглого, горбоносого, полного гордости.
А вот Николас Крамер, послушно шагавший вслед за шефом АНБ, все же испытал некоторое удивление, хотя он точно знал, с кем именно в таком странном месте была назначена встреча.