День помощи
Шрифт:
Маршал будто совершенно не беспокоился, понимая, конечно же, что одного выстрела хватит, чтобы оборвать его жизнь:
– Кажется, невежливо врываться в кабинет министра без приглашения и даже без стука, да еще с оружием в руках, вы не находите?
– Товарищ маршал, по распоряжению премьер-министра Самойлова, временно исполняющего обязанности главы государства, вы отстранены от должности, – выпалив все на одном дыхании, генерал шагнул вперед, затем отступив чуть влево, чтобы не перекрывать линию огня одному из своих офицеров, вошедшему к министру следом за командующим. Подполковник, похоже, чувствовал
– Вот как? – поднял брови маршал. – А что же с президентом случилось.
Лыков положил руки на край стола, и генерал, догадавшись, что сейчас может произойти, приказал своему спутнику:
– Проверь стол!
Подполковник неловко двинулся вперед, испытывая робость перед министром, настоящим боевым офицером, получившим звезды на погоны за то, что не раз прежде рисковал собственной жизнью, не прячась за спинами своих бойцов.
– Осторожнее! Там у него оружие. – Строгов не сводил взгляда с рук Лыкова, ожидая от него всего, чего угодно.
– Ну что вы, генерал, – криво усмехнулся Лыков. – Неужто я против двух стволов голой грудью пойду! Да вы, пожалуй, сюда и не вдвоем пришли, верно? Значит, кто-то еще из приемной прибежит на звук выстрелов. Прошу, подполковник, – маршал откатился в кресле назад, пропуская офицера к своему рабочему столу: – Второй ящик сверху. Он даже не заряжен.
Рывком выхватив из ящика "Макаров" с золотыми пластинами на рукоятке, покрытыми гравировкой, офицер отступил назад, избегая встречаться с маршалом взглядом. Выщелкнув магазин, подполковник убедился, что министр не солгал – патронов в обойме не было.
– Подпишите, товарищ маршал, – Строгов вытащил из-за пазухи сложенный вдвое лист бумаги: – Рапорт о вашей отставке. Прошу, избавьте себя и нас всех от лишних проблем.
– Что с президентом? – твердо спросил Лыков, даже не взглянув на протянутый ему документ. – Потрудитесь ответить, товарищ генерал-полковник, прежде чем что-то требовать!
– Швецов смещен, – сквозь зубы процедил генерал. – Президент поставил всю страну на грань большой войны, или, по меньшей мере, экономической блокады со стороны Запада. Россия, ее армия, ее хозяйство, подорванное реформами его предшественников, к этому не готовы. Премьер-министр намерен избежать катастрофы, взяв власть в свои руки до выборов нового главы государства. Это единственный шанс спасти Россию, и я прошу вас не сопротивляться нам, – насколько возможно убедительно произнес Строгов, взглянув в глаза министру. – Мы действуем не из корысти, но только во благо своей родины, родины, которой присягали и вы, и для которой сейчас любое обострение отношения с Америкой и ее европейскими прихвостнями будет означать конец всего.
– Очко взыграло, генерал, – оскалился Лыков, привставая и опершись кулаками на крышку стола. – Испугались, когда американцы погрозили кулачком, вояки? Десантура, мать вашу! – В голосе министра слышалось презрение. – Да уж, это вам не кирпичи о голову разбивать, "голубые береты".
– Не смейте меня оскорблять, – от ярости Строгова передернуло. – Это не трусость, это осторожность. Мы должны выиграть время, чтобы собраться с силами, и если для этого нужно пойти на преступление, что ж, мы готовы взять на себя любую ответственность.
–
Маршал угрожающе подался вперед, впившись взглядом в инстинктивно отступившего на шаг назад Строгова.
– Сидеть, – не проговорил, а прошипел генерал. – Я знаю, с кем нам придется схлестнуться, если Швецов не справится со своим безумием, не обуздает свою гордыню и не начнет, наконец, трезво смотреть на вещи. Я стоял с американцами и их союзниками лицом к лицу в Германии несколько лет, и знаю, что это за солдаты, а также и то, сколь хорошо их оружие. У нас нет сил, нет сейчас ни малейшего шанса на победу, если только не использоваться ядерный арсенал, и именно потому, что наш президент может пойти на это, его должно остановить.
– Глупец, – горько вздохнул Лыков. – Ты предал свою страну, и человека, который мог стать подлинным лидером русского народа в эти непростые времена. Ты и есть американский прихвостень, и больше никто. – Маршал придвинул к себе лист с текстом рапорта, пробежал его взглядом и размашисто расписался: – Все, я больше не министр.
Лыков подвинул аппарат селектора, и, нажав клавишу, произнес внезапно севшим голосом:
– Товарищ подполковник, немедленно зайдите ко мне. – А затем, бросив насмешливый взгляд на главкома десантных войск, сказал: – Все должно быть по правилам. Нужно передать атрибуты власти, не так ли, генерал?
Распахнулась тяжелая дверь, и в кабинет, заставив нервно вздрогнуть, едва не схватившись за оружие, сопровождавшего Василия Строгова офицера-десантника, вошел худощавый подтянутый подполковник, несший в правой руке небольшой, но выглядевший весьма увесистым чемодан. Черный пластиковый кейс скрывал в себе один из терминалов системы "Казбек", позволявшей автоматически управлять ядерным арсеналом страны. Точно такой же был у самого президента, а еще один терминал находился у начальника Генерального штаба.
– Отныне, подполковник, вы подчиняетесь товарищу генерал-полковнику, – произнес теперь уже отставной министр обороны. – Что ж, Василий Петрович, вот, кажется, и все. Теперь в ваших руках вся полнота власти над вооруженными силами страны.
– Простите, товарищ маршал, – внезапно дрогнувшим голосом вымолвил Строгов. – Я не мог поступить иначе. Просто, так будет лучше для всех.
– Я мог бы поднять войска, и вас всех, и тебя, и твоего малодушного Самойлова смели бы в одну секунду, но я этого не сделаю, и не потому, что боюсь вас, молокососов, – взглянув в глаза Строгову, глухо произнес маршал. – Гражданская война будет означать распад страны, и тогда точно не избежать хаоса. Поэтому я просто уйду, и буду молить Господа, чтобы эта ошибка не оказалась фатальной для всех нас. – Маршал встал, сопровождаемый взглядами и стволами десантников, и, шаркая ногами, словно вмиг постарел лет на двадцать. Медленно вышел из кабинета.