День саранчи (сборник)
Шрифт:
После долгой и мучительной дороги он добрался до цели, но так ослаб от напряжения, что упал бездыханным на руки первого повстречавшегося ему краснокожего. Он успел только прошептать:
– Стрелял белый человек. Быстро в лагерь.
Предоставив Джека нежной заботе местных скво [54] , воины племени собрались у вигвама вождя обсудить план действий. Где-то начал бить тамтам.
Вождя звали Израиль Сатинпенни. Он учился в Гарварде и ненавидел белых всей душой. Он мечтал поднять индейцев на восстание и прогнать бледнолицых в те страны, откуда
54
Индейская женщина.
Когда индейцы собрались вокруг его палатки, он появился во всех регалиях и начал свою речь:
– Краснокожие! Пришло время заявить во всеуслышание об ужасах и кошмарах цивилизации бледнолицых.
Наши отцы помнят, что это была прекрасная страна, где человек если слышал стук, то это билось его сердце, а не тикал будильник, он вдыхал удивительные ароматы цветов, а не винные пары. Надо ли говорить о ручьях, что не знали плена водопроводной трубы! Об оленях, которые никогда не пробовали сена. О диких утках, которые не были окольцованы.
Утратив все это, мы получили от белого человека его цивилизацию: сифилис и радио, туберкулез и кино. Мы приняли цивилизацию, ибо он сам в нее верил. Но раз теперь он стал серьезно сомневаться в ней, почему же мы должны продолжать в нее верить? Его последний дар нам - сомнения, всеразъедающий скепсис. Он сгноил наши земли во имя прогресса. А теперь распад затронул и его самого. Вонь от его испуга бьет в ноздри великого бога Маниту.
Чем же белый человек умнее краснокожего? Мы жили здесь с незапамятных времен, и все было прекрасно. Пришел бледнолицый и в своей бесконечной мудрости загрязнил небосвод дымом, а реки - отбросами. Что же он умел делать в своей мудрости? Я вам скажу. Он делает хитрые зажигалки. Отличные авторучки. Бумажные пакеты, дверные ручки, кожаные сумки. Он покорил силы земли, воздуха, воды, чтобы они крутили колеса, а те, в свою очередь, крутили другие колеса, а те - третьи… Колеса крутились вовсю, пока нас не завалили туалетной бумагой, авторучками, раскрашенными шкатулками для булавок, брелоками для ключей и часов.
Пока бледнолицый мог совладать с вещами, которые производил, мы, краснокожие, благоговели перед его умением прятать свою блевотину. Но теперь все потайные уголки земного шара забиты ею до отказа. Теперь даже Большой Каньон не в состоянии вместить все бритвенные лезвия, что изготовил белый человек. Теперь, о воины, плотина прорвана, и его затопило тем, что он смастерил.
Он здорово захламил наш материк. Но разве пытается он убрать мусор? Нет, он старается, не покладая рук, навалить еще больше. Его волнует лишь одно: как сделать так, чтобы в стране производилось больше шкатулок для булавок, брелоков и кожаных сумок.
Поймите меня правильно, друзья. Я не философ-руссоист! Я знаю, что часы нельзя заставить идти назад. Но я знаю и другое. Можно остановить часы. Можно, наконец, их разбить!
Время настало. Повсюду нищета и насилие, страдания и богохульство. Ворота Бедлама отворились, и по нашей земле шагают боги Мапео и Сураниу.
Пришел
Братья! Пора наступить бледнолицему на горло, сорвать с него латы. Надо действовать, пока он слаб и немощен, пока он изнемогает под грудой произведенного им хлама…
Дикими воплями приветствовали эту речь воины, и в глазах их горела жажда мести. Оглашая окрестности новым военным кличем «Разбей часы!», они раскрасили себя краской и оседлали своих пони. У каждого из храбрецов был томагавк в руке и нож для снятия скальпов - в зубах.
Прежде чем вскочить на своего мустанга, Сатинпенни отправил одного из своих соратников на ближайший телеграф. Ему было велено направить зашифрованные послания вождям индейских племен в Соединенных Штатах, Канаде и Мексике с приказом подняться на смертный бой.
Возглавляемые доблестным Сатинпенни воины поскакали через лес по следам, что оставил Джек Ворон. Когда они прибыли к хижине, Лем по-прежнему находился в стальных объятиях капкана.
– Иехо-хо!
– взвыл вождь. Склонившись над распростертым юношей, он ловко снял с него скальп. Размахивая трофеем, Сатинпенни снова оседлал своего скакуна и помчался к ближайшему поселку. Его кровожадные соплеменники следовали за ним.
На поляне остался только мальчик-индеец. Ему было велено поджечь хижину. К счастью, у него не оказалось спичек, и как ни пытался мальчуган развести огонь с помощью двух палочек, у него ничего не вышло. Он старательно тер палочки друг о друга, но только сам согрелся.
Оглашая воздух ругательствами, неприличествующими его юным летам, он бросил палочки и решил искупаться в реке. Но прежде чем осуществить задуманное, лишил окровавленную голову Лема искусственного глаза и челюстей.
Спустя несколько часов вернулся мистер Уиппл с запасом провианта. Едва ступив на поляну, он сразу понял: случилось что-то неладное. Он ринулся к хижине. Там он обнаружил Лема, нога которого по-прежнему была в медвежьем капкане.
Мистер Уиппл склонился над распростертым у порога Лемом и с облегчением обнаружил, что тот еще дышит. Он отчаянно пытался освободить Лема из капкана, но у него ничего не вышло. Тогда он поднял Лема и на руках вынес его из хижины вместе с капканом.
Перекинув юношу через лошадиный круп, мистер Уиппл поскакал с ним в ближайшую больницу. Он скакал всю ночь и прибыл в пункт назначения лишь утром. Лема отнесли в операционную, где врачи не мешкая вступили в долгую борьбу за жизнь нашего героя. Врачи победили дорогой ценой: им пришлось ампутировать Лему ногу до колена.
Поскольку Джек Ворон исчез, мистеру Уипплу не было необходимости возвращаться на прииск. Он остался в городке, где была больница, и навещал юношу каждый день. Однажды он принес ему апельсин, в другой раз - букет полевых цветов, собранных им собственноручно.
Выздоровление Лема затянулось. За это время Кочерга Уиппл израсходовал все свои сбережения, и, чтобы поддерживать существование, экс-президент поступил на работу в конюшню. Когда Лем вышел из больницы, он тоже стал работать там.