День щекотуна
Шрифт:
Чуть-чуть повозившись и малость поматерившись по морковкиному адресу, Мороженка в конце концов избавила меня от опостылевшей вульгарной повязки! И тут же в мой распахнутый глаз ударил мучительно яркий свет, отчего пришлось срочно зажмуриться.
– Как ярко, - пробормотал я.
– Эт от отвычки, - прогудела Мороженка, - Иначе говоря, с непривычки.
– Ага, - с искренним намерением наладить добрые взаимоотношения поддакнул я, - Мудро подмечено.
– Еще бы не мудро.., - задумчиво поддержала мой дружественный порыв совсем недавно разгневанная Мороженка.
– Я
– Понима-а-аю, - дружественно накрыв мое плечо разгоряченной ладонью, с теплотой в голосе ответила собеседница, - Меня тоже от молочного пучит.
– Но ведь она сейчас будет поить меня молоко-ом!
– Еще бабушка надвое гадала, кого и чем будет поить эта сумасбродная пьянчужка.
– Но ведь она вроде трезвая.
– Трезвая... была. А сейчас, возможно, уж навеселе. У нее не заржавеет... И молочишка для тебя организует, и себя не обидит... Чует мое сердце, стопарь за стопарем опрокидывает.
А африканское сердце - вещун! У нас - темнокожих-то - сердца-а здо-орово(!) интуитивно развиты. Вот послушай, как колотится, - на этих словах моя рука была нежно взята за кисть и вдавлена растопыренной ладонью в податливую грудь на солидную глубину.
– Фу-у-у-у-у, - с душевным трепетом испустил я обескислороденный легкими воздух.
– Слы-ы-ышишь мое сердце?
– бархатноголосо прогудела Мороженка, - Чу-у-увствуешь?
– Чу-у-увствую-ю!
– ощутив волшебнейшую успокоительно размеренную ритмику кровогонных толчков, взволнованно подтвердил я.
– И ка-ак?
– отнимая мою руку от своей груди, поинтересовалась Мороженка.
– Мне становится ле-егче, - признался ваш, читатель, покорный слуга.
– Африка-анская энерге-етика!
– не без горделивости пояснила ласкающая меня взглядом устало улыбающаяся на фоне сиреневого натяжного потолка шоколадная женщина, - Мы в подавляющем большинстве потенциально выносливы и самозабвенно темпераментны (многопоколенная наследственность от закаленных на плантациях предков-рабов). Мы и вспыльчивы, и трусливы, способны на самопожертвование за идею и без оной... С нашими взрывными натурами выше риски загреметь за решетку... Мы работящи, веселы, но и зачастую ленивы и самоедно депрессивны... Начинаешь улавливать наш негритянский менталитет?
– Да, - смежив веки и одновременно с тем чуть кивнув, я подал знак подтверждения своего понимания.
– Продолжать?
– Да, - вымолвил я.
– Ну слушай. Мы способны одаривать окружающих счастьем, но и можем злодейски его отнимать. Нас ненавидят, боятся и любят. Наши дети настырны и хватки, спортивны и склонны к противоправным деяниям...
Как теперь(?), Митрофан... Еще-е шире твое познание о негроидной расе?
– Да, - не рыща в поисках словесной вариативности, я ограничился тем же односложием, кое намедни в знак согласия уже произнес не единожды.
– И что ты понял не в частностях - в целом?!
– лукаво ухмыльнулась моя собеседница.
– Не знаю. Я думаю.., - погрузился в мыслительность я.
– Не морочь свою голову, парень. Я тебя разыграла, - пристально и чуть виновато вглядываясь
– Ка-ак?!
– продемонстрировав убежавшими от выпученных глаз бровями и оральным овалом крайнюю степень недоумения, я изобразил стопроцентного паралитика.
– Обыкновенно.
– Но я ведь поверил...
– Чего ты хотел, то и заполучил. А если бы нет, то и... нет. То и впустую бы трепотня болтливой негритоски... Ты подстроился под меня, желая наладить теплые взаимоотношения. В твоем аховом положении это стремление вполне резонно. И для достижения цели было полезно не ерепениться, проникнувшись лояльностью ко мне, даже симпатией и готовностью всецело воспринимать мое мировоззрение аки свое. Не скрою, твоя солидарность со мной размягчила мой стервозный норов. Поздравляю, парень! Ты попал в очко!
– В к-како-о-ое очко?
– спросил я.
– В какое-какое.., - забурчала Мороженка, - Неужели так уж разнообразна в этом мире понятийность "очка"(?), что с ходу и не сообразишь...
Ты попал в десятку(!)... на мишени, являющейся бонусом к твоему благополучному выходу из теперешней нешуточно щекотливой ситуации... Еще несколько настолько же снайперских выстрелов в это самое очко, и возможно... ты, как говорится, в шоколаде(!) иль... рукою подать до него.
"Ты-то уж точно в нем от макушки до пят!" - имея ввиду кофейность мороженкиной кожи, не без удовольствия созорничал я мыслительным всплеском.
– Чему усмехаешься?
– поинтересовалась Мороженка.
– Да та-ак.., - прыснул я, - Впервые сталкиваюсь с тем, чтобы "я-яблочко"(!) называли "очком"... Феномена-ально!
– Опростоволосилась я?!
– развеселилась собеседница, - Ха-а-а. Верно, маразм у порога... А знаешь?..
– Н-не знаю, - ляпнул мой алкоголем бодримый язык.
– Ха-а-а! Гляжу, ты уже на поправку идешь!
– отрадноголосо сказала Мороженка, - Только что захотелось порассуждать по поводу наших - негритянских - кожных оттенков... Позволишь?
– Валяй.
– Поскучай малость в одиночестве, но-о... не шали-и-и! А я пока отлучусь на минуточку-другую. Лады?
– Заме-етано, - провожая взглядом удаляющуюся Мороженку, заверил я...
Итак, предоставилась возможность поанализировать мое заковыристое положение и пообозревать обстановку (как я понял) подкинутой мне у мусорных баков в качестве заманухи кассиной спальни...
Логически тужиться мозгом я еще не созрел, посему ограничился беглым осмотром... Надо признаться, ничегошеньки изысканного - так себе интерьерчик: красного дерева среднеразмерный плательный шкаф, плотнотканевые шторы цвета крови с молоком, розовые в багряный цветочек обои, сиреневый натяжной потолок, на вишневого колера прикроватной тумбочке питающийся из вазы в виде спелой ягодины-малины букет алых гвоздик, клюквенных тонов оклад овального настенного зеркала, пурпурные потолочные плинтусы... И убранство приютившей меня кровати языку не повернуться постельным бельем(!)-то назвать - кумач... На фоне преобладающих кровавых оттенков словно бельма на глазу три (два настенных и потолочный) матового стекла полусферных плафона и картина (метр на полтора).