Деревня

Туркин Андрей Юрьевич

– Это происходило, когда мы были чем-то увлечены, вот и все. Наше внимание было сосредоточено на других вещах или на разговорах.

– Когда пришел ты, я услышала!- Настаивала на своем Савицкая.- Когда баба Варя принесла мне табурет, она просто возникла на пороге. До этого момента никаких звуков я не слышала. Ни хлопанья двери, ни старческих скребущих шагов - ничего.

– Ты хочешь проткнуть ей сердце осиновым колом?- Лицо Краснова ничего не выражало, и невозможно было понять, смеется он или говорит серьезно.

Катя понимала, что разговор

зашел в тупик: у нее нет ни единого довода в свою пользу, лишь безосновательные подозрения и внутренние стенания. Что она могла добавить к сказанному? Пожалуй, ничего. Девушка отвернулась лицом к стенке и беззвучно заплакала. Ни на секунду ее не покидало чувство, что они оказались в опасном месте, ну, по меньшей мере,- странном, и в нем происходят необъяснимые вещи, до которых никому, кроме нее, нет дела. До встречи с Анфисой Дима тоже чувствовал что-то нехорошее в деревне, но сейчас он словно ослеп, или, как бы выразилась сама баба Варя, околдован. Да. Это слово уже лучше отражало суть происходивших событий.

Околдован. Повторив про себя его еще раз, Савицкая невольно вздрогнула. Холод поднимался от самого сердца при одном лишь упоминании о колдовстве. Но, кто и когда? По крупицам она собирала разрозненные осколки воспоминаний за прошедший день, отсеивая лишнее и связуя факты, и была готова поклясться, что выбрала верное направление. Покамест вырисовывался треугольник, но насколько он верен, Катя не знала. Этим треугольником были: колдовство, деревня и... ветер.

При чем здесь ветер, она не имела представления, и определила его важной частью происходящего на уровне подсознания и инстинктов.

За этими размышлениями девушка уснула, а когда открыла глаза, вокруг стояла темнота, и только в открытую дверь сарая стеснительно заглядывала едва видимая лунная дорожка. На дворе наступила ночь. В воздухе витала спасительная прохлада, остужая голову, позволяя мозгу работать быстрее. Катя сразу сообразила, что проснулась не сама - что-то ее разбудило. Точнее, кто-то. Вернулся Игорь Степанович, едва перебирая ногами. Он бормотал себе под нос нечто невразумительное, выискивая в темноте место для сна. К привычным запахам примешался ядовитый аромат перегара, источаемый дыханием преподавателя. Савицкая хотела посмотреть который час, но решила не привлекать к себе внимания.

Мозг работал быстрее.

Он сопоставлял факты и упущенные детали, и в скором времени выдал настолько безумную идею, что без доказательств о ней не стоило и заикаться.

"Наутро все забудется",- подумала девушка, находясь на границе сна и реальности, не в силах бороться с этим состоянием.- "Так же, как забывается всякий сон".- На последнем слове она уже крепко спала.

А следом рухнул Баранов, наконец, отыскав себе подходящее лежбище, и мгновенно захрапел.

10

Дима проснулся от звука, до боли знакомого, но настолько сюрреалистичного, как, если бы тот доносился из прошлой жизни.

Солнце уже взошло, освещая сарай через распахнутую

дверь и сквозь щели в стенах. Парень лежал с закрытыми глазами, а по его лицу расползалась довольная улыбка. Никогда в жизни ему не спалось так хорошо, как этой ночью. Остаточный эффект от сна еще вертелся в сознании, подливая райскую эссенцию умиротворения в романтическое начало Краснова. Он ощущал, как дышит его тело - свободно и легко, а "мотор" с удвоенной силой накачивает энергию.

– Что это было?- Заплетающимся голосом проговорил преподаватель. Он облизывал пересохшие губы, чавкая от жажды, как жвачное животное. Кроме как о стакане ледяной колодезной воды, ни о чем другом не смел даже думать.

– Сообщение пришло,- на автомате выдал ответ Дима, не вникая в суть сказанных слов. Он не спешил открывать глаза, наслаждаясь моментом. Невесомость в голове, как после легкого опьянения, растворяла в гармонии с миром. Не хотелось думать о предстоящем дне: о работе, о дороге в лагерь по ее окончанию.

– Сообщение пришло?- Удивленно переспросил Баранов.

– Так связи же нет?- Спохватилась Савицкая.

Не говоря ни слова, Краснов вскочил на ноги и схватил планшет, лежащий на табурете. Протирая рукой заспанные глаза, он пытался сфокусировать взгляд на экране. Двумя нажимами на сенсор открыл сообщение и, едва заметно шевеля губами, ознакомился с текстом.

– Правда, сообщение?- Катя села, поджала под себя ноги, попутно оттряхивая налипшую на одежду солому.

– Да,- взбудоражено воскликнул парень.- Это от декана.

– Читай уже,- Игорю не терпелось узнать, что там написано.

– В общем, они приступили к работе на первом разломе. Глубиной он около десяти метров, в диаметре - двадцать. Ни о какой расщелине не упоминается. Валуны и окаменелые породы, поднявшиеся на поверхность, вызвали фурор среди профессоров. Еще декан интересуется, вернемся ли мы сегодня в лагерь, и просит сообщить координаты деревни.

– И все?- Уточнил Баранов.

– Все,- кивнул в ответ Краснов.- Что мне ответить?

– Пока ничего. Карта в рюкзаке у кратера. По ней определим точное местоположение, потом и напишем ответ.- Преподаватель слегка озадачился, понимая, что упускает из виду нечто важное.- Значит, вчерашнее сообщение все же дошло. Это хорошо.

– Связи нет...- Дима поднял глаза на лектора, совсем запутавшись в происходящем.

– Но, как тогда?..- Начал Игорь и осекся. Его мозг еще не соображал после вчерашнего. Когда пришли друзья Шулепова, они закатили грандиозную пьянку, и все, случившееся после первой же бутылки настойки, напрочь вылетело из головы. Обрывчатые воспоминания вспыхивали на границе сна и реальности, и невозможно было определить, происходило это наяву или приснилось по возвращении.

Игорь помнил, что большинство разговоров заканчивались на "проклятой немчуре", жутко ненавидимой собравшимися стариками. Потом Лев Борисович показывал какой-то старый альбом, кажется, в кожаном переплете, с ветхими, почти истлевшими фотографиями, многие из которых пояснял... но все перепуталось. Письмо Ленина... он видел и не верил своим глазам. Оно превосходно сохранилось. И не скажешь, что ему около сотни лет.