Дерево сада
Шрифт:
Отец был настоящим коммунистом, секретарём парторганизации крупного завода. Верил в партию, отдавал ей все силы. Известно, что случилось с партией и страной, в которую он тоже свято верил.
Последнее, что он любил и во что верил – дом. Дом в уральской деревне Рассольная, сложенный из огромных брёвен по всем правилам деревенской строительной науки. Отец там пахал от зари до зари, хозяйство было большое. Пожар – и всё сгорело дотла.
Теперь отец верит в Бога. Молится. Крестится. Ходит на службы.
После того, как развалилось всё, чему он был предан, – отец пришёл к Богу.
Когда я приехал к отцу, он поразил меня своей любовью
Мне кажется, мы впервые встретились с ним по-настоящему.
Это мой отец.
Это его путь.
Господи, помилуй его!
Учитель русской словесности
Юлия Александровна вела у нас в десятомклассе литературу. Она любила меня. Хотя любитьбыло, в общем-то, не за что. Но она что-то такое разглядела во мне. За мои сочинения она ставила пятёрки. Хотя, как я сейчас понимаю, в сочинениях была в основном чепуха. Например, я с жаром доказывал, ссылаясь на Шопенгауэра (которого, конечно, не читал), что жизнь не имеет смысла и всё есть мираж. Можно было бы объявить это ерундой и поставить двойку. Но Юлия Александровна за всеми этими неумелыми умствованиями видела что-то своё. Ещё никому ничего не было видно, а она уже видела.
Это качество настоящего учителя – разглядеть в неясном ростке будущий цветок.
Я бесконечно благодарен Юлии Александровне за помощь. Она приглашала меня домой – пить чай и беседовать о прочитанных книжках. Давала особые задания по литературе: прочитать любимые стихи, высказаться о литературной новинке. Я чувствовал её неподдельный интерес. Это было для меня просто спасительно. Потому что я находился в своих подростковых вихрях (несчастная любовь, несчастная учёба). И её отношение ко мне было для меня ниточкой, которая держала в жизни, не давала упасть.
Повторяю, вряд ли я заслуживал её отношение. Это был скорее аванс. Или просто любовь, которая не требует никакой платы и обоснований.
Юлия Александровна была маленького роста. Рядом с нами, рослыми десятиклассниками, она выглядела забавно. Мы были чуть не в полтора раза выше её. И ей приходилось высоко задирать голову, разговаривая с нами. При этом Юлия Александровна разговаривала с каждым из учеников, включая явных оболтусов, с подчёркнутым уважением. Она чего-то ждала от нас. Мы тоже очень уважали её (включая оболтусов). На уроках она часто обсуждала с нами совершенно свободно происходящее в школе и в стране. Благодаря ей во мне на всю жизнь остался образ человека, независимого в суждениях, искреннего в чувствах и благородного в отношениях. Я воспринимал себя многие годы именно так, как относилась ко мне Юлия Александровна. Это – спасало.
Учитель русской культуры
Лия Георгиевна преподавала нам литературу в университете, и делала это так восхищённо и увлекательно, что не влюбиться было невозможно. И в литературу, и в Лию Георгиевну. На лекциях она говорила о главном – о Божьей Матери, о духовной связи Андрея Рублёва и Сергия Радонежского, о духовной мощи русских писателей.
На стенах аудитории Лия Георгиевна повесила портреты лучших учителей нашего города. Лия Георгиевна считала, что мы должны знать их в лицо. Она могла об этих учителях говорить часами. Для неё это были звёзды – прекрасные и восхитительные. Своим отношением к ним Лия Георгиевна учила нас почитанию Учителя. Личность Учителя Лия Георгиевна ставила очень высоко.
Время, когда меня учила Лия Георгиевна, было смутное – начало девяностых. Распад
Я сразу решил: диплом буду писать только у Лии Георгиевны! Так я ей и сказал. Но она отказалась, сославшись на возраст, занятость, болезни. Несколько раз я «ловил» её у дверей кафедры и снова просил. Она была непреклонна. Тогда я предложил: готов на любые условия, пусть Лия Георгиевна делает, что сможет, остальное я сделаю сам. Тут Лия Георгиевна посмотрела на меня внимательно и согласилась. И началась самая счастливая пора в моей жизни! Мы делали диплом увлечённо и тщательно. Тема его определилась сразу: Пушкин. Его любили мы оба. А делать диплом надо только о любимом – так утверждал Учитель.
Лия Георгиевна занималась со мной много, очень много. Её консультации были блистательны: кратки, точны, огненны.
Пожалуй, вот что было в ней главным – огонь! Но это не экзальтация, не восторженность. Это было молниеносное схватывание сути дела. Рядом с ней нельзя было быть «никаким». Она была мгновенна и категорична в оценках. Она была пламенна! Если восхищалась, то мощно. Если негодовала, то яро. Помимо диплома, Лия Георгиевна заботилась о моём развитии. Поручила вести дневник – записывать свои мысли о Пушкине.
Она утверждала, что работа над дипломом – лучший инструмент развития личности. Действительно, углубление в творчество Пушкина дало мне безмерно много.
Лия Георгиевна направила меня на пушкинскую ассамблею в Москву. Чтобы я там послушал настоящих пушкинистов. Я ездил, слушал и даже выступал.
Диплом я защитил на «отлично». Лия Георгиевна гордилась нашей общей работой. Пушкина я полюбил на всю жизнь.
После защиты диплома, мы продолжали дружить и сотрудничать. Важно, что наше дружение никогда не было праздным. Мы всегда что-то делали: статью, урок, программу. Лия Георгиевна непременно расспрашивала о семье и зарплате, о том, как я живу. Но в центре всегда стояло общее дело – воспитание детей.
Затевая что-либо, я обязательно советовался с ЛиейГеоргиевной. Она давала советы и книги. Я знал: еслидело обсуждается с Лией Георгиевной – результат будет прекрасный.
Лия Георгиевна посоветовала сохранять все детские тексты – для будущей диссертации.Разумеется, я это делал только из уважения к Лие Георгиевне. Но всё пригодилось именно для диссертации.
И сегодня, будучи уже сложившимся человеком, я вижу, какой огромной была роль Лии Георгиевны в моей жизни. Она определила мою судьбу. Своей верой, требовательностью и любовью зажгла мой дух.
Спасибо, Учитель!
Учитель – учёный
Со Светланой Ивановной я написал диссертацию. Как это получилось? Лия Георгиевна направила меня к Анне Михайловне – своей ученице, преподавателю методики литературы в университете. Мы подружились с Анной Михайловной. Она бывала на моих уроках, обсуждала со мной, как учить детей увлекательно и весело. Потом она неожиданно тяжело заболела. И перед смертью позвала меня к себе. Сказала: «Ты обязательно должен написать диссертацию со Светланой Ивановной».Со Светланой Ивановной они были большие друзья. Она же попросила Светлану Ивановну быть моим научным руководителем. Это была её последняя просьба. Разве мы могли её не исполнить?