Дерево сада
Шрифт:
Зато как здорово у него в пластилиновом городе! Там у него жизнь кипит. Вот по улицам мчатся на пожар машины. Горит дом, орут жильцы, стены валятся. Но приезжает машина с пожарниками и с самым большим пожарным командиром. И командир сразу порядок наводит. Стены прекращают валиться и возвращаются в нормальное положение. Коты захлопывают пасти. Все помогают восстанавливать дом.
Но тут в городе появляются п е р в о б ы т н и к и . Они полуодетые, волосатые и до того дикие, что сладу с ними нет никакого. Только и знают, что дубинами
Папа говорит:
– Чего они у тебя такие дикие? Ты их воспитай, научи дружить, строить что-нибудь вместе.
Ну, Митя и стал их учить уму-разуму. А они не хотят дружиться ни в какую! Опять драку затеяли. Митя уже не знал, что и делать. Пришлось опять звать папу. Папа бросил, наконец, свою курсовую и тоже стал с ними разбираться. И вдвоём они дикарей сразу нормальными людьми сделали: посадили на гоночную машину и заставили с разгону проезжать под стулом. Тут первобытникам стало не до драк и не до ссор – лишь бы в машине удержаться и не врезаться, когда Митя их запускает со всей силы под стул. Первобытники там, в машине, так вцепились друг в друга, что сразу подружились. И после этого вместе город стали строить из пластилина.
А ещё у Мити в пластилиновом городе есть тайная коробочка. Никто не знает, что там лежит. Только папе Митя показал, что у неё внутри. А тамт а к о е! Но Митя взял с папы честное слово, что он никому не расскажет.
Запах полыни
Летом мы с сыном были в лагере. Я – работал, он – отдыхал. И мы там подружились с одним пацаном из его отряда. Небольшой такой пацан, лет девяти. Шустрый. Вечно залезет мне на спину,уцепится за шею и сидит там. Или просит покрутить его. Я его беру за ноги у щиколоток и раскручиваю, а он визжит от страха и восторга. Когда я отправлялся со своими орлами на море – всегда брал Андрюху и сына с собой. Они там бегали, резвились. А мы их кидали в море. За руки, за ноги – и вперёд!
Когда я возвращался после выходного дня – радости Андрюхиной не было предела. Он на меня забирался быстренько. Гнездился там, на спине, лёгкий, как птичье пёрышко. И, пока я ходил по всяким вожатским делам, рассказывал мне свои нехитрые новости: с кем подрался, что на полдник давали, какую ногу на футболе ушиб.
Все уже привыкли, что у меня такой заплечный житель имеется. И не удивлялись. Когда я заходил к его воспитательнице, она сразу говорила:
– А, вы за Андрюшей? На море? Только чтоб к обеду были.
Андрюха уже скачет где-то рядом и машет полотенцем.
Однажды он мне и говорит:
– Вот бы вы, Игорь Александрович, были моим папой! Я даже дар речи потерял сначала. А потом ругатьсяначал:
– Что ж ты говоришь, голова садовая? Разве папу выбирают? Или меняют?
Но потом я его понял. Он и не думал всерьёз о таком обмене. Просто он хотел сказать, что ему со мной хорошо.
Иногда Андрюха делался невыносим.
– Пойдё-емте на мо-оре купаться. Ну, пойдё-емте намо-оре купаться…
Приходилось прибегать к суровымвнушениям. Но, в общем, он хороший был мальчишка, и я к нему здорово привязался.
Однако лето закончилось, и все разъехались по домам. И я тоже занялся своими обычными делами. Только скучал потихоньку по лагерю, по тёплому морю и славному Андрюхе. Поэтому, когда сын предложил съездить к Андрюхе,я с радостью согласился.
В выходной мы отправились к нему. Доехали, звоним.
– Кто? – раздался знакомый мальчишечий голос за дверью.
– Грабители, – остроумно ответил я и, сдерживая нелепое волнение, принялся пристально разглядывать трещины на штукатурке. Дверь наконец открылась, и в щель высунулась вихрастая Андрюхина голова. Голова внимательно нас оглядела и пробурчала:
– Здрасьте…
Я, признаться, ожидал совсем не такого приёма и немного растерялся. Глупо как всё. И чего мы припёрлись? Я думал, Андрюха бросится мне на шею и закричит:
– Я ждал, ждал и знал, что ты придёшь!..
На деле выходило что-то совсем другое.
Однако следовало мужественно выйти из ситуации.
– Ну что, пойдём погуляем? – бодро спросил я.
– Да мы тут сказку смотрим. Про Кощея Бессмертного, – переминаясь с ноги на ногу, ответил Андрюха.
Ситуация становилась всё более нелепой. В голове моей пронеслись варианты – распрощаться или гаркнуть:
– Да ну его, этот телек, пошли с нами!
Но вслух я сказал:
– Ну, давай, решай. Телек или… мы.
– Вы, – наконец решил он.
На улице пригревало сентябрьское солнышко. Было тихо, тепло.
– Ну, показывай, Андрюха, что тут у вас интересного, где вы обычно лазаете.
Андрюха потащил нас к заливу, тарахтя, по своему обыкновению, про всё на свете. Про какие-то балберы, которые ставит папа на заливе, про дядю Валеру, который живёт в эллинге. «Он такой добрый. И всё мне разрешает».
Напряжение схлынуло, и стало хорошо. Ребятишки лазали по лодкам и катерам (странно, никто их не гонял). Я тоже полазил с ними немного и уселся на пирсе греть старые кости. А Андрюха уже зовёт сына откуда-то сверху:
– Митя! Лезь сюда, я тебе дупло покажу, которое мне Димка подарил!
Димка ему дупло подарил! Вскоре из этого самого дупла выглядывали ужедве головёшки: Митьки и Андрея.
Вдруг раздался чей-то крик:
– А вон Витька идёт! К нам приближались два пацана Андрюхиного возраста. Я взглянул на Андрея. По его подвижному лицу пронеслась сложная гамма чувств – от ликования до озабоченности. Видно было, что они с Витькой находятся в непростых, но тесных отношениях.
– Ладно, счастливо, – сказал я, и мы сразу пошли.