Держава том 2
Шрифт:
– Зато закуси море… Ешь – не хочу, – уплетал за обе щёки Артём, запивая еду пивом.
Когда, насытившись, и поблагодарив за угощение начальство, толпа расходилась, к братьям подошёл худенький прыщавый очкарик в пальто с бобровым воротником и меховой шапке.
«Ишь, какой справный прикид на очкарике», – позавидовал Гераська.
К его удивлению, прыщавый господин, особо не чинясь, протянул руку и поздоровался с братьями.
– Инженер Муев, – представился он, чётко произнеся первую букву фамилии. – Иосиф Карлович. – И
– Дришенко Герасим, – солидно пожал протянутую руку. – В серёдке буква «Ш», – тоже уточнил на всякий случай.
Артём молча пожал вялую мягкую ладонь, подумав, чего это понадобилось от них молодому начальнику.
Оглянувшись, инженер произнёс:
– Привет вам, ребята, от Александра Васильевича Шотмана, – сощурив глаза за очками, проследил за реакцией рабочих.
– Как он? – обрадовался Гераська.
«На хрена он нам сдался?» – засопел Артём.
– Всё нормально, – понизил голос Муев. – Работает под другой фамилией на одном из военных заводов, – вновь покрутил головой. – Я больше месяца к вам присматриваюсь, – подёргал прыщавой щекой.
«К девкам бы лучше присматривался, – недовольно нахмурился Артём, – то-то, вся рожа в прыщах».
– Чего на улице мёрзнуть, пойдёмте в чайной посидим, – вытянул руку в сторону заведения.
– Лучше в закусочную, – указал в другую сторону младший Дришенко. – Там антиреснее согрев получится, – сделал тонкий намёк инженеру.
«Анженер всё понял правильно, – разливал водку Герасим, – недаром их столько лет уму-разуму учат».
– Мне чисто символически, – почти свёл большой и указательный пальцы Иосиф Карлович, показывая дозу.
«Вот такой у тебя и есть, потому-то вместо танцев на собрания ходишь», – повеселел Артём, поднимая стакан.
– За демократию, – прошептал тост Муев.
– А по мне, так лучше за трёхдюймовку, – выдвинул встречное предложение Артём. – На Обуховском и вовсе громадные пушки производили.
– Тогда я за девиц выпью, – мигом сглотнул огненную жидкость Герасим и, задохнувшись, долго махал ладонью перед лицом. – Фу-у, – выдохнул воздух. – Крепка царска власть, – лениво взял с тарелки солёный огурец.
Есть не хотелось.
– Крепка, да не совсем, – ухватился за подброшенную тему Муев, подумав, что зря Шотман ребят хвалил. Особенно младшего. Алкоголик какой-то. На баррикады надо идти, а он в закусочную норовит шмыгнуть. – Народ идёт в революцию, чтоб бороться с ненавистным царским режимом, – сделал глоток из стакана и раскашлялся, уронив с носа очки.
«Револьцанер, мать его яти, – хмыкнул Артём, – вон как башкой мотает, аж половину прыщей вместе с очками стряхнул».
Герасим аккуратно врезал инженеру по спине.
От удара у того выпучились близорукие глаза, словно узрел приход революции, но кашель прошёл.
– Легче стало? – наливая в стакан, добродушно поинтересовался Гераська. – Али ещё полечить?
– Легче-е, – просипел
– Да-а, – осоловело глянул на инженера младший из братьев. – Мне про птичку ндравилось, – хотел встать и громко продекламировать, но старший, зная повадки младшего, схватил того за локоть и усадил на расшатанный стул. – И тока гордый буревестник.., – подперев щёки ладонями, зашептал Герасим, – над седой равниной моря.., – сомлев, стал засыпать над столом.
– Совсем братка раскиселился, – подытожил ситуацию Артём.
– Хто-о? Я-я-я? – поднял голову младший. – Неправда-а…
– Царские сатрапы, – зашипел Муев, – произвели аресты наших товарищей в Саратове. Видно, мстят за летнее покушение на харьковского губернатора Оболенского…
– Бей царских сатрапов и заводских мастеро-о-в, – хотел заорать очухавшийся Гераська, но брат придавил его рот ладонью.
– Приятно было познакомиться, – вспомнил вовремя подвернувшуюся вежливую фразу Артём, – но пора пьяного револьцанера домой тащить.
– Вы, ребята, недовольных подыщите, да побеседуем на досуге, – поднимаясь со стула, надел шапку Муев.
– Мне некогда, – сразу отказался Артём. – Добеседовались на Обуховском, – испортил настроение прыщавому интеллигенту.
______________________________________
Георгиевский праздник прошёл торжественно и с огромным патриотическим подъёмом. В городском манеже состоялся парад, в котором приняли участие все части московского гарнизона, а так же все кавалеры ордена Святого Георгия, и все, имеющие знаки отличия военного ордена.
Акиму выделили смирную лошадь и он, в ряду других адьютантов, расположился за генеральскими спинами, с интересом наблюдая за парадом.
Перед генерал-губернатором и генералами продефилировала московская конница, пехота и артиллерия. Завершили парад юнкера Александровского военного училища во главе с командиром батальона подполковником Кусковым.
«Неплохо шагают александровцы, неплохо, – оценил Аким юнкерскую выправку, – но до павлонов им ещё далеко, – сделал вывод. – Вечером обязательно к Кусковым-Бутенёвым наведаюсь», – решил он.
Однако вечером, начинающий карьеру, не слишком ещё дородный швейцар, дальше парадной двери его не пустил.
– Не велено, ваше благородие, – беспрестанно бубнил он.
– Да кем не велено? – удивился Аким. – Передай Бутенёвым, что прибыл подпоручик Рубанов.
– Не велено-с, – опять слышал в ответ.
И тут Акима бросило в жар: «Это Ольга, – понял он, отходя от парадной двери. – Поделилась своим женским счастьем с подругой», – перешёл на противоположную сторону, и стал глядеть на окна второго этажа старинного московского особняка, где в огромной восьмикомнатной квартире жили семьи Бутенёвых и Кусковых.