Держи меня крепче
Шрифт:
– Это ты должен за мной бегать!
От подобной наглости я и сама опешила, но что сказано, то сказано, а вот он, кажется, привык к девушкам, умеющим набивать себе цену, потому что тут же парировал огорченным тоном:
– Я бегал, искал, по всем уголкам проверил, а обнаружил, – тут тон сменился. – Только на сцене! Думаю, нас устроит ничья с вашей командой…
– Да мы бы вас под орех разделали, – я возмутилась чисто из сестринских чувств к Егору, в чьей победе сомневаться нельзя.
– У нас тоже свои фичи13 есть, – похвастался мой кавалер.
– Что? – Не поняла я
– Фишки. Мы тоже не промах, – говорил он, крепко держа меня за руку, чтобы не потерять в толпе, второго случая найти друг друга, боюсь, не представится.
– Не сомневаюсь! – мы подобрались к барной стойке и «Артем» опустошил бар на две бутылочки пива, а затем, держа их левой рукой, а меня правой, продолжил наше шествие в неизвестность.
Неизвестностью оказалась площадка крыши ДК, где кроме нас никого больше не было. Здесь он расстелил прихваченный пиджак, ух, какой он хозяйственный, и предложил мне сесть, а сам пристроился скромненько рядом. Вот уж точно чудесный вечер, точнее ночь – звездное небо, пустая голова, правда, было бы еще лучше, если бы все люди смолкли. Он всунул мне в руки пиво, предварительно откупорив, другое открыл для себя, а я думала, он трезвенник, но он объяснил, что никогда не позволяет себе даже глотка алкоголя перед танцем.
– Знаешь, я так рад, что мы с тобою познакомились, – перевел он тему.
– Я тоже, – обрадовала его я своим снисходительным ответом.
– Я Шерхан, – представился он, потянувшись к лицу, чтобы снять маску.
– Дурачок, мы же только вчера виделись в парке, – хотелось сказать мне, но, слава богу, заплетающийся язык не успел рассекретить эту информацию перед снявшим маску молодым человеком, лицо которого осветил свет от мобильного телефона, а я поняла, что никакой он не Артем, которого знаю я, а Шерхан, которого я вижу впервые.
В мозг мгновенно поступил сигнал, мигающий красным, что ведь и голос у него совершенно другой, да разве в оглушающем пространстве расслышишь? Я как-то на автомате осушила полбутылки, и последнее, что помню – это:
– А я Лена.
Все. Дальше – тьма.
– Ты бы еще час около телефона круги понаворачивал! – возмутилась в прекратившую мучить ее длительными гудками трубку Соня на резонное «алло».
– Еще час? Тогда звони через час, – отозвался шепотом приятный мужской баритон с ноткой недовольства по ту сторону «провода», однако не спешивший сбрасывать.
Девушка набрала в грудь воздуха до отказа, выдохнула, сосчитав до пяти, вместо положенных десяти (а то ведь этот и скинет, зараза), и продолжила уже более спокойным тоном, пропитанным сладким ядом, сочившимся сквозь каждый звук.
– Дорогой, – медленно проговорила она. – Где ты? Я тебя со вчерашнего вечера не видела.
Уже десять утра. Надо бы и меру знать в гулянках. А не пропадать в неизвестном направлении в неизвестной компании…
– Я дома, – быстро отозвался парень.
– Ты что, спать ушел сразу, как отключили энергию? – тут же недоверчиво произнесла Соня, забыв, что она спокойна как удав.
– Не… А какая разница? Даже если и так? Я не должен был? Может отметиться нужно было, с… –
Любой из этих «комплиментов», как положительный, так и отрицательный, мог прозвучать с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, так что она не сразу ответила, обдумывая, как и почему он не договорил. Если первое, то это путь доказать, что конкретно сейчас, со всеми своими детскими сценами «почему не сразу взял трубку, ты меня не любишь?» ей лучше бы пойти куда подальше и как можно быстрее; хотя истерик с подобным контекстом она ему еще ни разу не закатывала, ревнивая жена не ее типаж, но отругать за что-нибудь – всегда «пожалуйста». Если второй вариант, то, учитывая вспыльчивость ее молодого человека, а также их постоянную грызню не из-за чего, просто в меру мега-термоядерных характеров обоих, это было в порядке вещей.
– Договаривай, – с угрозой в голосе выдохнула Саннетт.
– У тебя дел других нет? – неожиданно громко проорала трубка.
– Не надо тему менять!
– Слушай, если ты не занята, это еще не значит, что и я тоже.
– И чем ты занят в выходной день с утра? – ехидно продолжила атаку Соня. – Охренчик, хорош мне по ушам ездить!
Да, у ее молодого человека есть имя и даже прозвище, но она предпочитает величать его по фамилии, считая ее безумно смешной, иррациональной и выделяющей из толпы, также зная, что он дико обижается на нее за эту невинную шалость, а выводить его из себя ее любимое занятие, хлебом не корми – дай гадость сказать в его адрес.
– Это кто ездит? Ты, считай, на своем бронепоезде мне уже все мой вестибулярно-слуховой орган отдавила, – блеснул знаниями в области анатомии парень, не зря он просиживает пары и штаны в медицинском университете.
– Жаль, что не мозги. Ой, стало тебя еще больше жаль – в твоей безмозглой консервной банке вместо башки даже ветер не гуляет.
– Я бы тебе сказал, что и где у тебя гуляет, – злобно выдавил баритон, особенно выделив местоимение.
– У меня все в норме, понял? Все отлично! Супер!
– И какого @uncensored@ черта тогда ты сцены устраиваешь? – не выдержав напора, перешел на мат Охренчик.
– Да дебил ты потому что!
– А ты идиотка!
– Придурок деревенский! – на счет деревенского, конечно, не правда, он вырос в городе, но, так или иначе, звучит обидно.
– Тебе с утра пораньше докопаться что ли не до кого?
– А ты на что?
– Значит, я тебе только ради этого нужен?
– Да ты мне вообще не нужен!
– Ты меня бросаешь? – ухватился Охренчик за нежданный намек.
– Ну, если хочешь, можешь рассказать дружкам, что это ты меня бросил, – смилостивилась над ним Сонечка.
– Окей. Значит все. Мы разрываем… Подожди секунду, – парень прервал свою быструю речь, расставляющую точки над «i», чтобы произнести кому-то в сторону «сейчас, брат, пару секунд, договорю». – Короче, мы разрываем наши отношения. Точка. Ты не больше не моя девушка, я больше не твой парень. Расходимся мирно, без эксцессов. Друзья?