Держи меня крепче
Шрифт:
Я вновь ожила и подняла на него свой скорбный взгляд, вопрошавший «Почему?» Как бы это не прозвучало странно, но Шер меня понял и даже ответил:
– Месяц-два надо потерпеть. Мы ведь через мэра женились, придурки… Удалю номер Толяна на фиг из телефонной книжки! Так вот, он нам квартиру задарил…
– Кто?
– Ну, не Толян же. Мэр, папашка его. Так что придется для него немного поиграть…
– Давай просто скажем, что случайно получилось, мы не хотели и извиняемся…
– Ты совсем крэйзи, детка?.. Сказал уже. И мне, конечно, глубоко накласть на него и на его мнение, но у меня уговор, – он спрыгнул с подоконника и подошел к
Я кивнула по инерции, засмотревшись на то, как он выбирает одежду и переодевается, а если честно, то на его татуированную, как и все остальное тело, спину, мол, да, я андерстенд, точнее нет, конечно же, я не поняла!
– Что еще за уговор?
– О молчании.
– Хорошо, с кем и о чем надо молчать, а главное, кому?
– Молчать надо всем. Нужно молчать об одном неприятном казусе – о том, что мы расписаны, чтобы никто не узнал. Даже по секрету нельзя говорить. Уяснила?
– Ага, а зачем?
– Это же очевидно – чтобы никто не узнал, – тоном, как для маленькой, сказал Шер.
– И почему никто не должен знать? Не легче ли просто развестись и забыть как страшный сон?
– Поверь, я тоже этого хочу, но тогда один человечек проболтается обо всём всем. Ты ведь не хочешь, чтобы твои родители узнали?
– Нет, а ты не хочешь, чтобы узнали твои… – догадалась я.
– Эээй, не надо так демонстрировать свой зашкаливающий ай-кью, – шутливо возопил супруг, заставив и меня улыбнуться.
Но все же, кто этот нехороший человек, ставящий условия? Мэр? Свое предположение я тут же выдвинула Шерхану, он подтвердил, сказав: «Два месяца быстро пролетят, так почему бы нам не порадовать старого пердуна?»
– Значит, мы строим из себя счастливую ячейку общества, но только для мэра. Но я все равно никак не возьму в толк, зачем ему это надо.
– Не строим. Просто существуем, желательно, на расстоянии. Докажем ему, что мы не пара. Я пришел к нему, объяснил, что к чему, а он, трухлявый романтик, решил, что это судьба, – Шер протянул руки к потолку в вопрошающем жесте. – Ты прикинь, судьба?
Я задумалась. Судьба. Я и сама все на нее списывала, но потом здравый смысл занял свое место, и я отказалась от дурацкой идеи про судьбу. И что теперь? Она опять всплыла? Ой, нет, верните все, как было!
– Я не верю в судьбу, – скорее для себя, чем для него, произнесла я громко.
– И я тоже. Кстати, твой паспорт, – он отдал мне мой обновленный документ, достав его из заднего кармана джинс.
Елена Родионовна Охренчик. Какой ужас!
– Ну как же так? – видимо, его впечатлил мой полный скорби крик, потому что он тут же ободряюще вставил:
– О, поверь, не ты одна на жертвы пошла. Я тоже кое-кого лишился.
Да, мне интересно кого и почему, но я не буду спрашивать. Вряд ли этот сухарь ответит.
– Осталось доказать старперу несостоятельность нашего брака и все будет тип-топ. Ты живешь своей жизнью, я своей, он вскоре догадается, что мы друг другу не подходим, и тихо нас разженит.
– Это мне подходит, – я кивнула.
– Ну, все тогда.
– Подожди, а что на счет квартиры? – Шер дал мне руку, чтобы я поднялась, чем я не преминула воспользоваться.
– А что с ней станет.
Жить я там не буду, даже ключ брать не хотелось, но я взяла.
– Мне надо идти.
– Угу, – поддержал Шерхан.
Я вспомнила, что у меня был клатч. Шер его тут же предоставил, в который я спрятала паспорт, и пожаловался, чтобы я сменила рингтон, который насилует его уши целый день. Оказывается, меня искали. Леся звонила, оставив сорок шесть пропущенных, еще была пара звонков от Егора и я даже зачем-то понадобилась Соне и Сеньке, а еще одному неизвестному номеру. Наверное, это Леся решила попробовать позвонить с другого телефона. Отзвониться я решила в такси, которое вызвала сразу же, после того как просмотрела журнал пропущенных вызовов, но сначала попросила одежду у муженька, не могла же я идти в этом дебильном платье, которую он скрепя сердцем оторвал от себя. Ой, ну жалко ему что ли свое нестиранное шмотье? Я же верну. И даже в чистом виде. Такая мини-прачечная в моем лице. На его месте я бы одела меня, как капусту. Надо же пользоваться случаем! Но он о выгоде не догадывался, так что выделил мне, наверное, самую старую футболку из всех имеющихся и, как ни странно, самые нормальные спортивные штаны, узкие, остальные у него только широкие, но ими он делиться не хотел. Жмот.
Я, взяв одежду, толкнула створчатые двери, но они не раскрылись, тогда я открыла их на себя и очутилась в небольшой комнате с полками, сверху донизу заполненными кроссовками. Где-то я уже видела подобное. В своей комнате, у Сони, но, оказывается, то, что у нее – еще цветочки. А вот здесь – настоящий дурдом. Куча обуви, аккуратно разложенной по полочкам, есть новые, старые, дряхлые, никуда не годные. И на кой ему сдались эти рваные кеды? Понимаю, вон те, новенькие, но вот эти, разваливающиеся на глазах? Шер вломился следом за мной и вырвал из моих рук допотопный экземпляр, заявив: «Руки прочь от священных сникеров!«, наверное, первой пары кед на планете, иначе, зачем он ее хранит? Наверное, она жутко дорогая, вот он и не выкидывает ее, помня о черном дне. Но оказалось, что все до банального просто – это его первая пара кед. Меня не впечатлило, а он с безумным видом вытолкал меня сначала в комнату. И что за сникерсы?.. Шоколадок я там не приметила.
Я пошла переодеваться в ванную, потому что из комнаты Шер выходить боялся, наверное, переживал, что я сопру у него что-нибудь из тряпья, а может кроссовок, шнурок или какой-нибудь диск. Так что я, пройдя по коридору вперед, мимо картин и закрытых дверей, вошла в ванную комнату, скрывавшуюся за закрытой дверью со специальной табличкой на ней. Обычная ванная для аристократов. Меня она, после ванной в отеле, совсем не удивила. Я взглянула в зеркало и обомлела. Ой, нет, удивившись тогда тому, почему Артем ржет, я ошиблась. На этот раз у моего сумасшедшего благоверного был повод поугорать надо мной. Увидь я такое чудо – тоже не сдержалась бы… Вся в бинтах, мумия египетского фараона Рамзеса Третьего отдыхает на моем фоне. Рука загипсована, голова обмотана в бинты не первой свежести. По каким подворотням он таскал мой бездыханное тело?.. И все еще в своем подвенечном платье, то есть в Сонькином. Хорошо, хоть оно не ее личная собственность, она бы меня убила за то, что платье больше не платье, а истерзанная, измочаленная тряпка. Но оно и не мое. Мне же его еще вернуть надо… Чёрт, чёрт, чёрт!..