Держи врага ближе

Джейкобс Хэйли

– Перед послом растворяются обе половинки двери… - продолжаю я муштру, когда прищуривающийся в мою сторону брюнет все же подает сигнал, что готов слушать и делать пометки в тетради дальше.

Через полтора часа над нашими головами раздается трель, оповещающая о том, что пора на ужин.

Спрыгиваю с парты и разминаю затекшие ноги.

– На следующей неделе…- начинает Эш и замолкает, вглядываясь в мое лицо.

Поднимаю уголок губ. Верно. Уже совсем скоро.

– Я тебя одним ударом сокрушу! – бравирую я энергично.

–

Мы это еще посмотрим, Велфорд! – хитро усмехается Эштон. – В прошлый раз мне удалось двадцать минут, но с каждым разом получается дольше.

Он говорит об эфире.

Каждый наш с ним бой - тот на заднем дворе приюта последним не стал - чернильно-темная мана вокруг его клинка становится четче и контроль Эйджу над ней удается все лучше и лучше, а время владения постепенно увеличивается. Двадцать минут, в следующий раз будет двадцать пять, а может и все тридцать. Но он уже может смело называть себя мастером эфира.

Пожимаю плечами и улыбаюсь:

– Что ж, постарайся, иначе от тебя мокрого места не останется! Победа над слабым соперником славы мне не сделает.

Эйдж закидывает вещи в сумку и спрашивает, робко улыбаясь:

– Идем?

Киваю и выхожу за парнем следом, оставляя позади пустой класс для занятий по истории.

Поединок между нами состоится через неделю. На последнем занятии по боевой подготовке. Потом начнутся экзамены, а после них бал с торжественным вручение дипломов. Короткая передышка и…плохие новости одна за другой.

Столовая зала практически пустует. Берем подносы и садимся за дальний укромный столик, который когда-то раньше находился целиком и полностью в распоряжении Эйджа, подвергавшегося бойкоту и остракизму. На нас уже даже никто не смотрит, привыкнув к зрелищу, совершенно не то, что было по первой, когда новости только-только разлетелись.

Сосуществовать рядом с Эштоном не так уж и плохо, как было поначалу. Особенно сейчас, в предэкзаменационный период, когда все заняты подготовкой. Мы не поднимаем неудобные и опасные темы, не провоцируем друг друга и не переходим черту.

Я погрязла в притворстве.

Притворяюсь, что у меня благие намерения, притворяюсь, что мне есть дело до этих дурацких экзаменов, притворяюсь, что с нетерпением жду наступления своего светлого будущего.

Не знаю, отчего вдруг Эйдж сменил на милость свой угнетаемый подозрениями гнев. Может, решил мне подыграть? Новая его тактика? Хочет подобраться ближе, найти в моей броне слабое место?

В любом случае, я рада, что так сложилось. Хотя бы находится рядом не так напряжно. Наверное, точки невозврата его ненависть ко мне еще не успела достичь, вот и получилось если не стать друзьями, то хотя бы закопать топор войны. Однако, Вивиан, все еще впереди.

Дни летят стремительно.

Неделя до боя утекает словно песок сквозь пальцы. В четверг после занятий я берусь под предлогом обсудить кое-какие вопросы со старой супружеской парой проводить Эйджа до приюта.

В общежитии Эйдж не живет, и возвращается на ночь домой каждый день.

Помня о прошлом, я не могу не убедится в этот раз, что главный герой благополучно дойдет до дома сегодня.

Однако, некоторые вещи, вершащиеся в этом мире, никак от нашей воли не зависят.

На рыночной площади, через которую идет путь в сторону Кленовой аллеи, людей для буднего вечера больше обычного. Мы с Эшем переглядываемся и подходим ближе, протискиваясь через ряды столпившихся поглазеть людей.

Два грузных стражника меряют недобрыми взглядами сгорбленного худощавого бедно одетого рыжеволосого юношу. Замечаю, что у одного из блюстителей порядка на поясе кольцами свернутый шипастый кнут.

Змееносец.

Так зовутся члены не очень уважаемого объединения: помимо четырех основных орденов, в империи полно и всяких мелких подражающих им организаций, которые язык не повернется назвать рыцарским орденом. Им поручают такую работу, которую рыцари слишком горды или заняты выполнять, обычно сущие мелочи. Вроде патрулирования улиц.

– Что стряслось? – спрашиваю в толпе.

– Мальчишка оскорбил одного из уважаемых стражников, - поясняет кто-то.

Хмурюсь и оглядываю действующие лица. Одна роже хлеще другой. Юнцу на вид даже меньше, чем нам с Эшем.

Вроде, времена, когда всякий сброд, достигнув своего положения через принуждение и угрозы, раздуваясь от собственной важности, доказывал на улицах свою власть, давно прошли. Не знаю, смеяться мне или плакать.

Вот откуда растут у простого люда неутешительные предубеждения касательно всех рыцарей. Даже какие-то патрульные, похожие скорее на разбойников, чем на служителей порядка, имеют наглость столь чванливо, высокопарно и хвастливо рассуждать о справедливости и чести.

Вряд ли тщедушный подросток мог как-то оскорбить таких внушающих с виду бугаев. Если только не обозвал их прямоходящими дрессированными медведями в брюках, с чем я в принципе согласна, но в том, что так было взаправду, сомневаюсь.

– Ты громко и четко принесешь извинения, и, так и быть, мы с товарищем тебя великодушно простим и отпустим восвояси! – разносятся громоподобно слова, сказанные стражником с кнутом на поясе.

Его палец тыкает в перепуганного до смерти, побледневшего юношу. Все внимание устремляется к бедняге.

Поджав губы, гляжу на то, как он жестикулирует руками. Эштон дергается рядом, но я, приложив усилия, крепко вцепившись в его рукав, заставляю стоять на месте. Мы просто подождем, когда все это кончится и тихо уйдем.

Какая-то женщина шепчет рядом:

– Почему бы просто не попросить прощения и забыть обо всем?

– Да что ты за убожество такое?! – орет стражник, пиная стоящую на земле подле бедолаги корзинку с красивыми алыми яблоками. От такого удара содержимое поклажи рассыпается, фрукты катятся в разные стороны.