Держи врага ближе
Шрифт:
Подполковник Фишер боится. Страх – вполне естественная для человека эмоция. Увидев такое количество солдат снаружи крепости, легко поддаться панике. Думаю, Фишер уже в сотый раз жалеет, что не смог настоять на капитуляции.
Но…в таком количестве военных вокруг несчастной крепости я вижу не предвестник скорой гибели Гаскилла и его защитников, а надежду.
Армия противника преследует простую цель: подойдя к крепости, взять ее. Взять как можно скорее и с наименьшими потерями. Тем паче, что в захваченной крепости можно пополниться порохом, орудиями, продовольствием,
Да и извечный солдатский обычай грабежа гражданского населения и насилия нельзя сбрасывать со счетов. Это своего рода награда воинам за успешный штурм.
Если под Гаскилл стянуто такое войско, значит, дальше, вглубь они не могут продвинутся. Содержать такое количество солдат каждый день обходится дорого. Ресурсы, деньги – это тоже нужно учитывать. Бестолковый простой армии наверняка приводит высокопоставленных чиновников в бешенство.
Мы как бельмо на глазу. Единственное, что им мешает. И от нас надо избавиться поскорее.
Значительная часть армии Аргоны прикована к Гаскиллу, какой-то крепости в глуши.
Тактика постепенной атаки явно не приносит противнику плодов. Огромная численность воинов, большой расход пороха и прочих ресурсов и материальных средств, почти год безрезультативной осады…Надеюсь, этого времени хватило империи найти пути противодействия агрессору.
Выдвинувшиеся вперед по центральному направлению до Гаскилла силы врага подставляются с флангов. Если пойти с обеих сторон, можно взять их в кольцо, отрезав от остальной части войска. Да, есть еще и южный, и западный фронта, но они меньше по численности и вооружению.
Я могу только предполагать. Но то, что видно даже мне, офицеру среднего звена, отрезанному от информации и сведений о расположении сил противника за пределами Гаскилла, не может быть не очевидно для генералов в штабе.
Мы сделали все от нас возможное.
Осада не может длится вечно. Так считаю не только я, но и командование Аргоны.
Не стоит недооценивать противника. Целый год выматывали нас, заставляя тратить порох и снаряды. От и до прошерстили местность, искали слабые места в обороне и стенах крепости. С появлянием корпуса и командующего им генерала, кто знает, какие трюки неприятель собирается предпринять.
– Увеличь число караульных. Пусть смотрят в оба и докладывают мне каждый час, - отдаю приказ Сойеру.
– Вероятно, они готовятся к штурму.
«»»»
Автор: решила, что мы продолжим в здесь. Компромисс, второй том, но в рамках одной книги. Всем спасибо за приятные слова, будем продолжать дальше, финал откладывается, идей полно :))
2
Когда Сойер уходит, я откидываюсь на спинку кресла и запускаю в волосы пальцы, тру лицо и, подняв глаза к потолку, рассматриваю невидящим взглядом кирпичные своды.
Глупо было думать, что я могу все предвидеть. Это жизнь, не сюжет книги. Поступая вразрез с тем, что было написано, очевидно, что дальнейшие события станут меняться.
Вот и крепость, от которой зависело победа империи не пала. Но простоит она еще хотя бы день – я не наберусь смелости утверждать.
Как там Далия? Мои друзья – живы ли они? Старый дворецкий? Я была бы рада получить весточку даже от отца…
Эш, как дела у него? Надеюсь, что цел. Пусть он горит праведным гневом, желая поквитаться со мной, как угодно, лишь бы был жив.
Когда впервые посмотрела в глаза этого Эштона, которые не были еще запятнаны льдом и тьмой, когда услышала его голос, который был чистым и твердым, невольно начала верить, вопреки тому, каким описывается позднее в книге главный герой – жестоким, деспотичным и безжалостным – что он таким не станет.
Не могла не чувствовать себя расстроенной из-за несправедливой истории: ему предопределено стать тем мужчиной из книги из-за отчаяния и беспомощности, главным героем, которому трудно доверять другим и сближаться даже с самыми преданными ему людьми.
Однако, мои чувства – сущая ерунда. Должен быть предел жалости.
Решения, основанные на эмоциях, а не на разуме, почти всегда ошибочны. На эмоциях жизнь строят только маленькие дети и собаки. А еще они заливают слюнями пол. Так что полагаться на какие-то там чувства, когда мне известен исход, непозволительно. Поэтому я хладнокровно решила положить конец и бросить героя на предначертанном ему пути.
«- Я хочу, чтобы ты покинул столицу. Если завтра вечером ты еще будешь здесь, я сотру с лица земли это место. Эти дети и старики…могут идти куда пожелают. Договор скреплен магической печатью, его не оспорить. Твоя тетя лично его подписала. Я в своем полном праве.
Эш немного напрягся, едва прозвучали из моего рта эти хладнокровные слова. Нежность в его глазах застыла. Он плотно сжал губы.
Верно. Я же его перебила. Что он хотел сказать? Вероятно, я этого никогда не узнаю.
Он ничего не спрашивал, просто молча смотрел на меня. Может, надеялся, что я рассмеюсь и скажу, что это шутка.
Я ждала, но из уст Эша не прозвучало ровным счетом ничего. Ни вопросов, ни оскорблений, ни попыток добиться от меня объяснений.
Ничего.
Меня затопило чувство вины. Но забрать свои слова назад было невозможно. Я намеренно замедлила шаг, направляясь к двери. Однако, даже подойдя к выходу, не услышала позади никаких звуков, кроме шума дождя снаружи.
Самоуничижительно улыбнулась, открыла дверь, и ушла прочь».
Такой и была наша последняя встреча.
Письма о том, как обстоит ситуация с главным героем перестали приходить, когда началась блокада Гаскилла. Последний доклад, который я получила, был из отряда командированной на северный фронт роты год назад. Это назначение совпало с сюжетом книги.