Держись от меня подальше
Шрифт:
Таким образом пирожки, которые были подготовлены по итальянским поверьям с посланиями внутри кусать никто не стал, но разломили, и читали по очереди:
— Муж будет…
— Пить, курить и веселиться
— Дети будут…
— Изменять.
Получалась полная чепуха, но даже когда читали в другом порядке, предсказание ничего хорошего не сулило.
В конкурсе мужских отмазок ведущая и невеста, идя нога в ногу, они обе были настоящими знатоками самых нелепых, частых и смешных отмазок мужчин по любому поводу, и даже Стас дал им фору. Признать себя проигравшей ни одна не желала, и Соня со Стасом, уставшие ждать их, перешли к следующему конкурсу, в котором надо
«Поцеловать незнакомца» достала задание Соня и стала бунтовать, что никого целовать не будет, но по итогу клюнула в щёку смущающегося официанта, и следующим задние доставал Стас. «Взять номер телефона у трёх парней». Снимать наряды девичника было нельзя, поэтому попытки парня, с париком на голове и наряженного в костюм Лю Кан с оголённым торсом, с перетянутой через грудь лентой «Подружка невесты», собрали взгляды многих, и слава Богам, были восприняты шуточно и парни смеясь помогали своему, а заодно и заставили соревнующихся невесту с ведущей забыть о споре. Лиза достала «Почесать коленку незнакомцу», и не стесняясь выбрала самого красивого в зале и осуществила задание, он даже стал выспрашивать её номер. А невесте досталось «Спеть серенаду под окном любимого».
Для воплощения этого в жизнь они пошли в наш двор. Леся петь отказывалась, и Стасу, как подруге невесты, пришлось выручать. В результате ведро воды добрые понимающие соседи осушили на его голову, а Леська спасла и макияж, и причёску, и достоинство. Однако, жениха впечатлить им не удалось, тот был на мальчишнике. Лиза считать задание выполненным отказывалась, если написано спеть жениху — надо спеть жениху, иначе пусть поёт на свадьбе. Новая перспектива была хуже прежней, и они отправились портить мальчишник.
Перед этим они сыграли в «Выпей, если…». Если сказать коротко, то на все признаки, по которым стоило поднимать бокал Леське, у неё присутствовали, и когда все дошли до кондиции делать переводное тату, она не сопротивлялась, и даже сама тянула руку, в результате чего ей перевели на локти и плечи золотистые надписи, гласившие: «Если нашли меня в луже, прошу вернуть по адресу…» и далее был написан адрес нашей квартиры, или «позвонить по номеру…» и давался номер дяди Коли. Она ужаснулась, обнаружив их с утра на теле, но тату быстро сошли под тёплой водой. И под венец она пошла настоящей красавицей. А вот несчастный дядя Коля запомнился всем тем, что сел в свадебный торт.
Говоря о тату, я своё уже свела. Пять сеансов лазера сделали своё дело умело, и даже следа не осталось, а кожа на месте бывшей татуировки была гладкая, как у младенца. Тату я стёрла, а воспоминания стереть не удавалось. Кольцо своё я сняла сразу, как только последние бумаги о разводе были подписаны.
Знакомый адвокат у меня был только один — Толя, и тот свою практику ещё не начал, и выпытав у меня в качестве гонорара номер чопорной Вики, он помог развестись, хотя Артём пытался вставлять палки в колёса. То не пришёл в суд, якобы лежал в больнице, но даже и представителя не отправил вместо себя, затем требовал оставить всё нажитое имущество, которого у нас не было (квартиру нам следовало вернуть семье мэра, ибо двух месяцев вместе мы не протянули), и в итоге судья разбесился от его шуточек и развёл нас без дальнейших эксцессов. Мы постарались по максимуму не привлекать прессу, лишняя огласка могла навредить Филу.
А вот раскрытие наших отношений наоборот сыграло на руку — все умилялись рассказанной истории, как после долгих лет он вернулся в родной город и встретил свою первую любовь — меня, и приглашали в разные передачи на каналах модных блогеров, радио
Всё своё время я проводила либо с ним, либо в школе. Думать о прошлом времени не было. Но оно нет-нет, да и давало о себе знать. Артём, тень из прошлого, не пытался со мной связаться, но то и дело мне попадались на глаза упоминания о нём.
Приуроченный к концу года, вышел новый альбом Олли, и он презентовал мне коллекционный экземпляр с автографом. Такой можно было «дорого загнать» посоветовал мне вездесущий Фил. Это был первый диск Оливера, который попал мне в руки, ведь я никогда не была рьяным ценителем музыки, предпочитая слушать её через ноут с интернета или в наушниках с плеера, куда можно было закидывать треки в электронном формате. Но после переезда моя жизнь начала меняться и отношение к музыке изменилось, и Оливер был своеобразным этому пособником, он советовал мне исполнителей и иногда давал эксклюзивные уроки по старой дружбе, а параллельно рассказывал обо всём на свете. Единственное, мы не обсуждали его брата, хотя периодически из его уст что-то и проскальзывало.
На этой пластинке была запись той песни, которую мы вместе исполняли в клубе. Припев, который он решил оставить на русском, а куплеты перевёл на английский, записывали со мной, он специально приезжал ради этого в Нью-Йорк, и целую неделю мы торчали в одной из студий, принадлежащих его лейблу. Ценой пары дюжин яиц я испекла для него торт «Слёзы ангела», напомнив, что он хотел в них искупаться, ох, как он хохотал.
Я познакомилась с артистами, которые там записывались, и мы сделали совместно несколько коллобораций.
Ожидая увидеть собственное имя на обороте, где были подписаны авторы песен, я нашла автора текста Sherkhan. Я вспомнила, как после нашей размолвки, я увидела, как он выкидывает что-то в мусорный бак. Боясь оказаться замеченной им, я сбежала и вернулась не сразу, но перед тем, как зайти в подъезд, не тревожась о том, что соседи начнут называть побирушкой, достала мятые листы, исписанные стихами, и сохранила их. Так я узнала, что он пишет стихи. Или писал. Возможно, посвящая их мне. Но это не факт. И я не ожидала, что и эту песню написал он.
А как узнала, он снова вернулся в мои мысли. Неспешно, шаг за шагом. Я перечитывала строки, написанные жестоким с виду парнем, лгуном, и былые чувства вспыхивали с новой силой.
…большего не нужно —
Ты рядом дышишь. Я счастлив, как идиот контуженный…
Мне стало жизненно-необходимо узнать, как поживает этот «контуженный идиот», и я начала жалеть, что запретила Оливеру говорить мне что-либо о нём. И я продолжала думать, много думать о наших прошлых отношениях. Простила ли я Артёма? Да. Злости на то, что он встречался с Соней не было, было разочарование. И даже больше, разочарована я была собой. Что не видела чувств сестры, что не читала его поведения, и не понимала причин общения со мной Олли. И что позволила себе поверить в те слова, они постоянно крутились в моей голове: «У меня не было серьёзных отношений с твоей сестрой». Он не соврал на словах, но прекрасно понимал, как я расшифрую сказанное им, и получалось, что соврал косвенно. Но поверить ему я решила сама.