Дерзкая и желанная
Шрифт:
Оливия жестом пригласила брата войти и проковыляла к стулу.
– Что с твоей ногой? – спросил он снова, присев на край кровати напротив нее.
– Потом расскажу. Где Джеймс?
– В другой комнате, смывает кровь с лица.
Оливия поморщилась, но была рада, что у нее есть еще несколько минут наедине с Оуэном. Каким бы ничтожным ни был шанс, что ей удастся переубедить его, она должна попытаться.
– Я знаю, что разочаровала тебя и что ты действуешь в моих интересах.
– Именно.
– Ты беспокоишься о моей репутации.
– Проклятье,
– Но подумай, никто ведь не видел нас с Джеймсом, кроме тебя. А ты никогда никому не расскажешь…
– Не это главное.
– Ну конечно же, это. Скандал случается, только если об этом становится всем известно. А о нас никто не знает.
– А ты не думаешь, что трактирщик, его жена и все постояльцы узнают об этом еще до того, как пивная закроется на ночь?
– Ну если бы ты не вышиб дверь…
– Не надо! – отрезал Оуэн. – Ты сама во всем виновата.
– Да. В том-то и дело. Это моя вина. И если ты заставишь Джеймса жениться на мне, всему конец.
Оуэн взъерошил волосы.
– Я думал, он тебе нравится.
– Это правда. Но должна признаться, что разочаровалась в нем, узнав про письмо.
Брат устало потер лицо ладонью.
– Это я его попросил подержать письмо у себя.
Оливия повесила голову.
– Послушай, об этом мы можем поговорить потом, – сказал Оуэн. – Ты можешь мне честно сказать: брак с Джеймсом сделает тебя несчастной?
Она вздохнула.
– Нет. Я люблю его. Но выходить за него вот так не хочу.
– Что значит «вот так»? Какое значение имеют обстоятельства? Ты будешь замужем.
– Он в конце лета уезжает в археологическую экспедицию.
– Нет, не уезжает.
– Но он должен. – Она подалась вперед, охваченная внезапным порывом заставить брата понять. – Я не могу быть причиной крушения его планов – он не простит мне этого до конца своих дней.
– После сегодняшнего ему еще повезло, что у него эти дни вообще будут. Возможно, эта мысль поможет ему примириться с утраченной возможностью исследовать Египет.
– Дело не только в этом, Оуэн. – Она заморгала, прогоняя подступающие к глазам слезы. – Я не хочу мужа, который не хочет меня. Мне не нужен холодный, пустой брак, который был у наших родителей. Я хочу любви, как у вас с Аннабелл.
При упоминании его прелестной жены морщинки вокруг глаз Оуэна чуть-чуть разгладились.
– Я понимаю, что ты расстроена. У тебя был тяжелый день. Но давай проясним одну вещь. Эверилл женится на тебе. А уж каким будет ваш с ним брак, целиком и полностью зависит от вас. И рискуя показаться бесчувственным, скажу, что мне на самом деле все равно. Знаю лишь, что, как только удастся все устроить, вы двое будете стоять перед викарием и обмениваться обетами.
– Пожалуйста…
– Не возражай мне, Оливия, – проговорил он тихо, но твердо. – Тебе меня не переубедить, ты только измотаешь нас обоих.
После этого весь дух борьбы покинул ее. Ну почти весь.
– Что ж, хорошо: я выйду за Джеймса, но только если ты
– Неподходящее начало для брака.
Оливия согласилась, и от одной только мысли о том, чтобы расстаться с Джеймсом на целых два года, сердце болезненно сжалось. Она прекрасно представляла перешептывания света, когда станет известно, что муж покинул ее вскоре после свадьбы. Но она не может быть причиной крушения его мечты.
– Это не типичная помолвка, и брак не будет типичным. Я хочу, чтобы Джеймс поехал.
Оуэн с минуту сверлил ее пристальным взглядом, потом сказал:
– Прекрасно. После того как вы поженитесь, я не стану вмешиваться. Препятствовать его отъезду не буду, но сильно разочаруюсь в нем, если все-таки поедет.
Будущее, о котором она мечтала – брак с Джеймсом, – вот-вот наступит, но она не испытывала по этому поводу радости. Все пошло не так.
– А теперь, если не хочешь рассказать об отцовском письме, – напомнил Оуэн, – по крайней мере объясни, что у тебя с ногой.
Казалось таким нелепым говорить о чем-то настолько приземленном, как нога, когда мозг ее силился постичь тот факт, что брат застиг их с Джеймсом обнаженными в постели, и новость, что где-то в Англии живет ее сводная сестра. Но Оуэн не успокоится, пока не услышит всю историю.
– Это случилось пару дней назад, когда…
– Извините за вторжение. – В дверях стоял Джеймс, полностью одетый и имеющий вполне приличный вид, если не считать синяка, который уже расплывался под левым глазом. Откашлявшись, он устремил взгляд на Оливию, игнорируя Оуэна: – Можно с тобой поговорить?
Глаза его были полны печали, и ей захотелось встряхнуть его. Меньше часа назад они смеялись, целовались, разговаривали и дарили друг другу немыслимое наслаждение, а сейчас он стоит на другой стороне комнаты, как какой-то случайный знакомый, неловко переминаясь с ноги на ногу. Его отчужденный, пустой взгляд едва не разбил ей сердце.
– Конечно. Оуэн, ты не мог бы оставить нас на минутку?
Брат фыркнул.
– Все, что Эверилл имеет тебе сказать, можно сказать при мне.
– Но… – запротестовала Оливия.
– Хорошо. Твой брат тоже должен это услышать. – Джеймс подошел ближе и неловко встал перед ней. – Хочу, чтобы ты знала: признаю, я вел себя неблагородно, но от этого мое уважение и восхищение тобой не стало меньше. Прости, что воспользовался твоей слабостью…
– Ничего подобного: так захотела я сама…
– Нет. Я вел себя не по-джентльменски. – Глаза его умоляли позволить ему закончить. – Я не в силах изменить то, что уже сделано, но могу постараться все исправить.
Когда он опустился на колено, Оуэн что-то пробормотал и повернулся к ним спиной. В душе Оливия буквально вопила в отчаянии: «Нет, нет, нет. Пожалуйста, не делай это вот так!» Несмотря на его явную искренность, это выглядело какой-то насмешкой над ее мечтой о чудесном предложении руки и сердца, когда говорят о любви до гроба и вечной верности.